– Лампа, многие люди ошибочно считают,
что обладают большими ценностями. Допустим, ваша бабушка, умирая, вынула из-под
подушки растрепанный томик и торжественно заявила: «На, внученька, это
уникальное издание, чудом сохранившаяся книга, продай ее и купи себе квартиру».
Вы мчитесь в букинистический магазин, предвкушая барыш, и тут начинаются
разочарования. Книжонка оказывается не редкостью, таких много. К тому же она в
плохом состоянии, отсутствует несколько страниц. Значит, особого интереса для
библиофила она не представляет, ваша бабушка ошиблась. Да, есть картины,
почтовые марки, фарфор, манускрипты, письма великих людей, за эти вещи можно
выручить не десятки, а сотни тысяч, миллионы. Но мода меняется. Допустим, в
прошлом году полотна Айвазовского стоили запредельно, а нынче их цена упала
ниже батареи. Двадцать лет тому назад на Филонова не было спроса, сегодня к его
работам не подступиться. Что же касается не особо популярных вещиц типа… э…
сигаретных пачек или пивных пробок, то они неинтересны широкому кругу людей, в
музеях, сами понимаете, такое не выставляют, и здесь порядок цен совершенно
иной. Ваша фишка может заинтересовать Пряхина, но во всей Москве только его
одного, и он это понимает. Не следует рассчитывать на десятку, это нереальная
цена. Думаю, больше тысячи баксов он не даст. Кстати, ваш «раритет», как я
понял, не в лучшем состоянии?
– Ну да, – подтвердила я.
– Стоимость поцарапанной, покоробленной,
в общем, слегка потерявшей вид вещи мгновенно удешевляет ее. Понимаю, обидно
слышать такое, но фишка не принесет вам дохода.
– Спасибо, – поблагодарила я Илью.
– Пожалуйста, – вежливо ответил
журналист, – извините, если я вас расстроил. Кстати, в Москве имеется
клуб, где общаются коллекционеры, занимающиеся, простите, ерундой. Он
называется «Хоббимания», расположен на Люсиновской улице. Съездите туда,
тамошний директор Ваня Муркин даст вам полнейшую консультацию, он знает всех,
кто увлекается коллекционированием, это не человек, а справочник. Если скажете,
что вы от Кабанова, он встретит вас, как родную. Ехать туда надо после обеда,
Ванька к трем приходит, он в клубе каждый день, без выходных и праздников.
Уже лежа в кровати, я еще раз мысленно
провертела в голове ситуацию. Похоже, фишка не является сверхценностью, она не
принесет никому богатства, так что не стоило устраивать ради нее масштабный
спектакль. Но тем не менее вор рискнул. Может, все-таки его интересовала
шкатулка? Ага, он взял ее, полюбовался и… вернул назад.
Внезапно мне стало жарко, и я села в кровати.
Стоп! Грабитель явно не хотел, чтобы мы догадались о том, что в квартире шарили
чужие руки. Вор филигранно вытащил у меня ключи, а потом оставил их лежать у
двери. Значит, мерзавец знал: я рассеянна, найдя квартиру открытой, сначала
испугаюсь, но потом увижу ключи и мигом сделаю вывод: вот балда, ушла, забыв запереть
замок. Хорошо, тут нет никаких неясностей. Но скажите мне, каким образом вор
вернул коробку? Он что, пришел к нам в гости и незаметно поставил ее в шкаф?
Так ведь никто из посторонних не появлялся! Следовательно, у пакостника есть
ключи. Он успел сделать оттиск! И в любой момент способен войти сюда! Ночью!
Хозяева мирно спят в постельках, собак наших разбудить трудно, и они никогда не
шумят, если в дверь не звонили.
Меня вымело из-под одеяла, на цыпочках я
побежала в прихожую и задвинула щеколду. Так, необходимо поменять замок. Скажу
домашним, что у меня украли сумочку, и вызову слесаря. А еще я не успокоюсь,
пока не пойму, что за чертовщина происходила со шкатулкой и зачем потребовалось
столько усилий, чтобы стащить грошовую фишку.
Вернувшись в комнату, я залезла под одеяло,
свернулась клубочком и внезапно опять лишилась сна. Илья Кабанов мог ошибаться!
Он всего лишь журналист, правда, работающий в издании, посвященном
коллекционерам. Но все равно борзописец не является экспертом. Необходимо встретиться
с Ваней Муркиным. Вдруг он скажет, что фишка – невероятно дорогая вещь?
Глава 23
В девять утра я вошла в темную приемную морга,
откуда когда-то забирали гроб с телом Полины Брызгаловой, и стала озираться. В
помещении было две двери, обе украшали таблички: «Вход строго воспрещен».
Поколебавшись пару мгновений, я постучала в одну створку, распахнулось
окошечко, показалось лицо молодого мужчины.
– Кто? – без особых церемоний
спросил он.
– Евлампия Романова, – растерялась
я.
Форточка с треском захлопнулась.
Обескураженная приемом, я снова поскребла по деревяшке, вновь возникла та же
морда.
– Стой спокойно, – велел мужик и
пропал.
Потянулись минуты. Холод проник под легкую
куртку, меня затрясло в ознобе.
– Такой нет, – заявил санитар,
высовываясь в отверстие. – Вы ничего не перепутали? Евлампия Романова
отсутствует.
– Это я! Жива пока!
– Ну ё моё! – разозлился тип. –
Я тело ищу, а она себя называет. Ну не дура ли? Назови покойника!
– Примерно два года назад в вашем морге
лежала Полина Брызгалова. Нельзя сейчас узнать, кто ее одевал, гримировал и
выдавал родственникам?
Окошко вновь захлопнулось, зато распахнулась
дверь, из нее вышел полный парень в мятом халате.
– Ты охренела? – насмешливо спросил
он. – Два года назад! Я такого еще не слышал. Во народ! Вчера бабка
пришкандыбала, сын у нее помер. Тело выдали, забрала, расписалась, похоронила и
сюда заявилась. Часы, говорит, у покойника были, отдайте, а то в милицию
сообщу, какие вы воры. Но эта хоть через неделю приплюхала. А ты – два года!
– У меня нет претензий.
– Тогда чего?
– Просто надо поговорить с санитаром,
который занимался Брызгаловой.
– Зачем?
– Надо.
Служащий вытащил сигареты.
– Тебе надо, ты и ищи!
– У вас, наверное, есть книга
учета? – спросила я. – Талмуд, куда заносится информация о выдаче
тел.
– Ну.
– Если посмотреть ее за нужный год, то
можно найти запись про Брызгалову.
– Ну.
– Легко узнать, кто дежурил и отдал
родственникам покойную.
– Ну.
– Мне очень-очень надо найти этого
работника! – закончила я речь и вынула кошелек.
Санитар благосклонно взял купюры и открыл
дверь.
– Входи.
Я заколебалась, мужчина правильно истолковал
мои сомнения.
