– Они не виноваты, – живо
отреагировала я.
– Бросали в воду натрий!
– Он всего лишь шипел, – напомнила
я. – А потом пришел Иван Николаевич и швырнул окурок.
– Безобразие! – пошла пятнами Нелли.
– Согласна, – кивнула я, –
учитель не имеет права курить в школьном сортире.
Директриса заморгала и предприняла еще одну
попытку наезда:
– Я немедленно сообщу об этом в детскую
комнату милиции!
– Отлично! – недрогнувшим голосом
заявила я в свою очередь. – Тогда я сейчас вызову соответствующую службу,
пусть определят количество алкоголя в крови физрука. Интересно, кто из школьной
администрации допустил пьяницу к детям?
Почувствовав шаткость своей позиции, Нелли
Лазаревна сменила тон, и мы начали торговаться. В конце концов консенсус был
достигнут: я покупаю новый унитаз, родители Федора оплачивают его установку, а
Иван Николаевич отмывает сортир. Хочет – пусть сам орудует тряпкой, хочет –
нанимает уборщицу или приводит жену, важен результат, а не то, кто выполнит
работу.
Всю дорогу до дома я пыталась внушить Кирюше,
что нужно думать головой, прежде чем что-либо делать, а он бубнил в ответ:
– Случайно вышло… я не хотел… давай
никому из наших не будем рассказывать…
Дойдя до двери квартиры, я начала искать
ключи, но они никак не попадались под руку.
– Лампудель, ты забыла запереть
замок! – вдруг с укоризной воскликнул мальчик.
– Не может быть! Я отлично помню, как
совала ключ в скважину! – ответила я. – Еще злилась, что не
получается, очень торопилась в школу. Точно знаю, что тщательно закрыла
квартиру.
– Смотри! – засмеялся Кирюша и
толкнул железную дверь, та легко отворилась.
Я заморгала. Конечно, я могу порой забыть о
чем-то и даже пару раз убегала из дома без сумки, но сегодня не тот случай. Я
не только два раза повернула ключ в скважине, но и подергала за ручку. Было
заперто!
– Ну точно! – веселился Кирюша,
входя в прихожую. – Вон твоя связка, валяется на тумбе.
Я поразилась до глубины души. Может, я
заболела? Почему я столь уверена, что воспользовалась ключами, а потом положила
их в сумку? Ведь сейчас они преспокойно лежат на комоде. Наверное, пора пить
таблетки от маразма!
– Слышь, Лампудель, – обрадовался
Кирюшка, – предлагаю бартерную сделку: ты никому не рассказываешь про
школу, я молчу о незапертой двери. Идет?
Я машинально кивнула и пошла в Катюшину
спальню. После визита в школу у меня заболела голова, и я подумала: на работу
можно поехать позднее, ничего не случится, если я опоздаю, клиенты в очереди не
стоят. К тому же вечером приедет Милена с кавалером, и раз уж я согласилась их
принять, надо подготовить гостевую комнату. А постельное белье хранится в
большом стенном шкафу.
Я перешагнула порог спальни и ощутила озноб.
Вроде все как всегда, кроме маленькой детали: небольшой шкафчик у кровати
раскрыт, верхний ящик выдвинут, и внутри него пусто.
Я рухнула на постель и замерла. Перед глазами
маячил опустошенный ящик. Внезапно мне стало ясно, что произошло. Я вовсе не
растяпа, я заперла дверь и понеслась к Кирюшке в школу, а по дороге воришка
запустил лапу в мою сумку, вытащил оттуда ключи и решил поживиться. Вот почему
связка лежит на тумбе, а дверь открыта. Мерзкий вор проявил благородство – бросил
ненужные ему ключи на месте преступления. Думаю, бесполезно искать на них
отпечатки пальцев, негодяй наверняка орудовал в перчатках. И он унес шкатулку!
А это невероятная беда.
Глава 3
Я не буду повторять историю моего знакомства с
Катюшей, скажу лишь, что наша дружба возникла не в юности.
[1]
И я, и Катюша очень не любим вспоминать прошлое, у нас там было мало хорошего.
Впрочем, в детстве я имела любящих папу с мамой, а вот Катя очень рано лишилась
родных. У нее нет фотографий, на которых она запечатлена ребенком, и о
родителях подруга никогда не рассказывает. Единственное, что я знаю: дедушка у
Кати был военный, он очень любил внучку и незадолго до смерти подарил ей
шкатулку. Собственно, она не представляет никакой ценности и сделана, похоже,
из простого железа, хоть покрашена под золото. Верхняя часть крышки – покрытая
лаком картинка, на которой изображена женщина, сидящая у маленького столика в
спальне: дама пишет письмо, перед ней горит зажженная свеча… В общем, настоящий
китч. Это отнюдь не работа палехских или федоскинских мастеров, не изделие
талантливого художника-миниатюриста, просто поделка, которую дедушка Кати
скорей всего приобрел на рынке в каком-то городе, куда его занесло в очередную
командировку. Насколько я помню, Катюша говорила, что дед занимался инспекцией
продуктов питания в воинских частях, кажется, был санитарным врачом.
Подробностей я не знаю, впрочем, и сама Катя путается в деталях.
Короче, цена шкатулки – две копейки, любителям
старины она неинтересна, потому что изготовлена во второй половине двадцатого
века и на произведение искусства никак не тянет. И только для Катюши это
большая ценность. Мало того что она является единственной памятью о дедушке, так
еще моя подруга считает ее талисманом.
Однажды рано утром я заглянула к Катюше в
спальню и увидела, как она гладит коробочку.
– Сегодня у меня очень тяжелая
операция, – пояснила она, увидав изумление на моем лице. – Я всегда в
таких случаях пару минут держу шкатулку, от нее приходит удача!
