– Не хочешь вспомнить про кофту, не будет
укола, – безжалостно сказал Леня.
На Танином лице появилось выражение
откровенного отчаяния.
– Во, блин, пристали… Может, это Ахмет
приходил? Или Вагип? Не, вроде они уехали. Герыч дайте, тогда вспомню. Ленька,
стой! Кофта Антона!
– Антона? – переспросила я.
– Ага, – закивала Таня и обхватила
себя руками. – Ух, ломает, крутит, тащит, плющит. Дайте герыча! Дайте!
– Только в обмен на телефон
Антона! – решительно заявила я.
Таня перестала трястись, на секунду ее лицо
стало походить на человеческое.
– Ты че? – почти нормальным голосом
сказала она. – Его ж давно отключили. И аппарат уперли.
– Врешь, – засмеялся Леня, – у
вешалки стоит. Я только что видел.
Таня лишь удивленно подняла брови.
– С ней не договориться, – махнул
рукой Леня.
– Где герыч? – застонала хозяйка,
серея на глазах. – Ой, сил нет!
– Хрен с тобой, ща вернусь, –
вздохнул Леня и ушел.
Мы с наркоманкой остались вдвоем.
– Бросила ты меня, Галка, – вдруг
заявила Таня. – Обещала помочь и сбежала. Сука!
На всякий случай я попятилась в коридор, но
хозяйка не проявляла агрессии. Она села на корточки, обхватила голову руками и
начала подвывать, словно больная собака.
– Может, тебе пойти лечиться? –
осторожно предложила я.
Таня подняла голову.
– Полька из больницы не вернулась, а я
помирать не хочу.
– Если ты будешь и дальше колоться, то
долго не проживешь, – попыталась я вразумить девушку.
– Во! – крикнул Леня, входя в
спальню.
В правой руке парня был зажат шприц,
наполненный прозрачной жидкостью.
Таня быстро-быстро закивала.
– Да, да, скорей.
– Спрашивай, чего надо, – велел
Леня, – она ща все расскажет.
Мне стало не по себе. Таня выглядела ужасно,
на лбу ее появились крупные капли пота, губы по цвету сравнялись со щеками,
глаза ввалились. Наркоманка напоминала труп. Впрочем, некоторые покойники
выглядят более «живыми», чем несчастная Брызгалова. Нехорошо допрашивать
больного человека, еще хуже выуживать у него сведения, демонстрируя вожделенную
дозу. Но толстовка, небрежно забытая на кровати, была под стать бейсболке,
которую вор потерял в нашей квартире. Черную ткань украшал череп, вышитый
белыми нитками, точь-в-точь такой, как на бейсболке. А еще я увидела на вороте
ярлык со словом «Скарлино».
– Где Антон? – приступила я к
допросу.
– Не знаю, – словно зомби, ответила
Таня.
– Как его фамилия?
– Не знаю.
– Он на рынке торгует?
– Не знаю.
– В какой палатке?
– Не знаю, – тупо твердила Таня.
– Лады, – влез в нашу продуктивную
беседу Леня, – ниче тебе не дам, пошли отсюдова.
– Стой! – зашептала Таня. – Он
сюда с бабой приходит.
– С какой? – оживилась я.
Наркоманка затрясла головой.
– Не знаю. Замужняя, наверное, кольцо на
пальце красивое. Сначала Антон приматывает, потом она. Уходят тоже по
отдельности. Трахаются они тут.
– Имя девушки можешь назвать?
Лицо Тани исказила судорога.
– Все, – констатировал Леня, –
больше ниче не скажет. Держи!
Грязные пальцы схватили шприц, с неожиданной
резвостью наркоманка выбежала из комнаты.
– Значит, ты все же торгуешь
героином! – возмутилась я.
– Не, – спокойно возразил
парень, – там вода.
– Кипяченая? – глупо спросила я.
– В аптеке брал, – объяснил
Леня, – ею лекарство разводят, физраствор. Прикинь, Таньку она забирает,
кольнется и балдеет. Она ко мне постоянно за дозой ходит. Польке когда-то уколы
прописали, она их дома держать боялась, Танька могла лекарство себе в вену
отправить, вот сестра и попросила спрятать коробку. А я согласился. Небось
Таняха увидела, как сестра ко мне со шприцами таскается, ну и перевернула это в
голове по-своему, с ножом к горлу пристала. А потом я допер: купил физраствор и
даю ей, если она совсем доходит. Смешно, но помогает!
Я молча слушала Леню. Эффект плацебо давно
известен и медикам, и психологам, кое-кто из врачей вообще считает, что нас
лечит не лекарство, а собственный мозг. Человек, который уверен: врач выписал
мощное средство, на таблетку из сахара реагирует, как на панацею.
– Убедилась? Никаких детей там
нет, – сказал Леня, когда мы вышли на лестничную клетку.
– Таня когда-нибудь бывает нормальной?
Парень скривился.
– Как мы все? Нет.
– Разговаривать с ней бесполезно?
Леня почесал пальцем щеку, потом глянул на
часы.
– Ща семь часов, рынок в девять
закрывается, она очнется, когда ее чуреки придут.
– Куда?
– Ну в квартиру.
– Там же этот Антон живет с
женщиной, – напомнила я.
Леонид фыркнул.
– Наврала она. Или напутала. Никаких
нормальных я тут не видел. И потом, сама подумай, разве пойдет приличная баба в
хату к наркоманке? Даже если она мужу изменяет, все равно сюда не заглянет.
Сейчас можно гостиницу снять.
– В отеле дорого, – возразила я.
Леня взялся за ручку двери своей квартиры.
– На третьем этаже тетя Валя живет, она
квартиру по часам сдает, как раз потрахаться. Сама на лавке сидит, пока парочки
веселятся. Берет дешево, в комнате чисто. Знаешь, сколько таких старух? А у
Таньки торговцы с рынка. Вот тем по барабану, где спать, лишь бы дешево.
– Но толстовка, – не успокаивалась
я, – вещь хорошего качества, гастарбайтеры не покупают товары подобного
сорта, им бы, как ты правильно заметил, чего подешевле.
– Да сперли одежонку, или дал им ее кто,
а может, из помойки вытащили, – засмеялся Леня. – Да ты сама у них
спроси.
– А когда жильцы придут?
Парень вошел в квартиру.
