– Верно, милая, – прошептал
блондин. – Надо же, башкой о стену… Какое варварство!
Продолжая негодовать, парочка скрылась в
недрах квартиры, мы остались вчетвером.
– Зачем же дичь о стену молотить? –
пробормотал Вадим. – Утка была уже того… застрелена.
Кирюша начал кашлять, Милена принялась бубнить
нечто маловразумительное, и тут снизу понесся отчаянно-обиженный собачий плач.
Я быстро наклонилась и заглянула под стол.
Между дубовыми ножками сидела Капа, ее черная морда была перемазана
желто-зеленой массой, а рядом стояла тарелка, наполненная вареными яблоками,
щедро сдобренными солью и перцем. Очевидно, мопсиха долго не решалась
попробовать странное угощение, но потом жадность пересилила благоразумие, и
собачка лизнула-таки его. Теперь она горестно рыдала, поняв: вроде это и еда, а
противная до жути, ей не слопать такую гадость. Вареные яблочки оказались не по
зубам даже Капе.
Глава 14
Регина не подвела, ровно в девять утра я
получила необходимую информацию: Наталья Фомина не посещала стоматологическую
поликлинику, лечилась у частного специалиста, Марины Семеновны Коваленко.
– Дочь обеспеченных родителей посещала
подпольный кабинет? – поразилась я.
– Почему подпольный? – удивилась в
свою очередь Збруева. – Частная практика официально разрешена. Получи
лицензию и зазывай пациентов. Другой вопрос, что люди сейчас в основном
обращаются в большие, хорошо оборудованные центры, но бывают и исключения.
Марина Семеновна Коваленко практиковала в
квартире, которой старательно придали вид лечебного учреждения. В прихожей
стояла корзинка с бахилами и имелось даже некое подобие ресепшена – стол, за
которым сидела темноволосая девушка в белом халате.
– Здравствуйте, – заворковала она,
увидав меня, – наденьте, пожалуйста, бахилки, у нас стерильность.
Я безропотно натянула на обувь синие
пластиковые мешочки, попутно отвечая на вопросы секретарши. Нет, я не записана
на прием, пришла первый раз, хочу проконсультироваться.
– Знаете, – улыбалась
девушка, – вам повезло. Обычно у Марины Семеновны нет ни минутки
свободного времени, пациенты потоком идут, но сегодня один не явился, вот и
получилось окно. Секундочку посидите, я сообщу доктору о вашем визите,
устраивайтесь на диванчике.
Я не поверила словам девицы. Может, у
Коваленко и расчудесно идут дела, но сейчас уже час дня, а больных сегодня не
было. Каким образом я догадалась об этом? Элементарно, Ватсон. Корзинка с
чистыми бахилами полна до краев, а вторая, с надписью «мусор», пуста, никто не
бросил туда использованную пару, значит, никаких пациентов не было.
– Проходите, – пропела девушка,
выныривая из коридора, – вот сюда, налево.
Я вошла в комнату и затряслась. Прямо в центре
помещения было установлено большое кресло, над ним нависала круглая бестеневая
лампа, на столике были разложены всякие железки, а возле него на стуле
восседала женщина приятной полноты в серо-голубом костюме, похожем на «пижаму»
хирурга. Волосы ее скрывала круглая шапочка.
– Здравствуйте, – ласково сказала
Коваленко, – не бойтесь. У меня принцип – никакой боли.
– Это замечательно, – промямлила я,
вскарабкиваясь в кресло.
– Откроем рот, – скомандовала Марина
Семеновна.
– Я не хочу ничего лечить, пришла на
консультацию, – начала отбиваться я.
– Конечно, конечно, – улыбнулась
стоматолог. – Но, чтобы составить мнение о ваших зубах, я должна на них
посмотреть.
Делать нечего, пришлось подчиниться. Коваленко
зазвякала железками, я вжалась в кресло.
– Вы хотели только посмотреть! Зачем
тогда крючок?
– Это мои «глаза», – пояснила Марина
Семеновна. – Ну, будем умницей. Ага, так, хорошо!
Зажужжала бормашина.
– Нет, нет! – закричала я.
– Солнышко, это всего лишь чистка зубов,
вроде электрощетки, совсем быстро, иначе мне плохо видно. Ага, ага… Никакой
катастрофы нет. Кариес вот здесь и там. Вылечим и забудем! Так, два передних
зуба металлокерамика. Похоже, недавно ставили. Хорошо сделали, качественная
работа. Сейчас вам придется сделать панорамный снимок челюсти.
– Зачем? – пискнула я.
– Обычный рентген, – терпеливо
пояснила врач, – это совсем не больно. И в момент лечения я гарантирую
отсутствие неприятных ощущений, современная анестезия – мощное оружие.
– А штифт долго ставить? – я решила
потихоньку перейти к нужной теме.
Марина Семеновна выключила свет и посмотрела в
мою карточку, заполненную медсестрой.
– Евлампия Андреевна, кто вам наговорил
глупости про штифты?
– Да так… – сделала я загадочное
лицо.
– Не исключено, конечно, что вам придется
когда-нибудь прибегнуть к ним, но сейчас и речи о подобном нет. У вас кариес,
причем в легкой форме. В вашем возрасте еще рано думать о протезировании, два
ваших передних зуба, наверное, были повреждены в результате аварии.
– А вот у Наташи Фоминой, дочки Виктора
Сергеевича, хоть она и моложе меня, вся челюсть в железных штырях!
– Увы, – завела Марина
Семеновна, – попадаются и молодые, у которых… Постойте, Наташа Фомина,
дочка ректора Виктора Сергеевича! Вы знали Нату?
– Ну да, она меня к вам и
направила, – лихо соврала я.
Коваленко наклонила голову набок.
– Вы ничего не путаете?
– Конечно, нет. Наташа Фомина, дочь
Виктора Сергеевича, – повторила я.
Марина Семеновна сняла шапочку.
– Это какая-то ошибка. Виктор и Ксения
Фомины лечились у меня много лет, и за Наташей я наблюдала с детства. У нее не
было ни одного штифта, лишь мелкие проблемы.
– Однако на запрос милиции вы прислали
снимок, на котором практически одни искусственные зубы!
Марина Семеновна стащила с рук перчатки.
– Евлампия Андреевна, вы не похожи на
человека, который ходит к зубному врачу раз в полгода для выявления мелких бед.
Ведь так?
– А что, бывают такие люди? –
изумилась я.
– Их много, – кивнула
дантист. – Ясно же, что проще залечить кариес, чем потом депульпировать
зуб. Но вы дожидаетесь, пока заболит, верно?
– Да, – согласилась я, не понимая,
куда клонит врач.
