– Собственно говоря, я деталей не знаю, а
сплетни передавать не хочу.
– Но вы знаете о судьбе Наташи
Фоминой? – пошла я в атаку.
Мастыркина отхлебнула кофе.
– Девушка никогда мне не нравилась – была
слишком злая, эпатажная, откровенная нахалка. Но разве можно перевоспитать дочь
ректора!
Я разинула рот.
– Отец Наташи руководит институтом?
– Уже нет, – мрачно ответила
Мастыркина, – нами теперь руководит Семен Сергеевич, Виктор Сергеевич
скончался.
– Что? И он тоже? – пролепетала
я. – Слишком много покойников: Леся Рыбалко, Константин Рогов, Фомин…
– Прибавьте еще умершую Ксению
Михайловну, несчастную Розу, и станет понятно, что глупый каприз Фоминой дорого
обошелся всем, – зло отозвалась Зоя Яковлевна.
Я заморгала.
– Простите, я не совсем поняла, кто такие
– Ксения Михайловна и Роза?
– Вот последняя как раз была невестой
Рогова, пока Наталья не влезла и не разбила пару. Поспорила со Стефанией,
видите ли.
– Как?
– Стефа Грозденская, – сухо пояснила
заведующая учебной частью. – Та еще штучка! Она полька, ее отец родом из
Варшавы, но Стефа всю жизнь в Москве провела.
– Девушка тоже скончалась? – робко
осведомилась я.
– Стефка? – с легким презрением
переспросила Зоя Яковлевна. – Полагаю, процветает, эта, как таракан,
выживет при любых обстоятельствах, уж очень хитрая! Сразу документы забрала.
Только о смерти Фоминой узнала – и нет Стефы в институте! Вас ведь Роза наняла?
– Ну… в общем… Имена клиентов не
разглашаются!
– И так понятно, – отмахнулась
Мастыркина, – больше некому. У Рогова отца не было, мать учительница
младших классов, еле-еле наскребла недорослю на институт. Роза же хотела жениха
оправдать, а Константин… Неужели она вам подробности не сообщила? Я не
собираюсь сплетничать!
– Мой клиент не Роза, – решила я
сказать правду.
– А кто?
– Другая женщина, не могу сообщить ее
имя.
– До свидания! – решительно заявила
Зоя Яковлевна. – У меня возраст к пенсии подходит, не дай бог, дойдет до
Семена Сергеевича, что я про его покойную племянницу разговоры веду, –
мигом места лишусь.
– Наташа Фомина жива, – тихо сказала
я.
Мастыркина вздрогнула.
– Что?
– Я не могу пока утверждать это со
стопроцентной уверенностью, – почти шепотом сказала я, – очень
надеюсь на ваше умение держать язык за зубами, но, похоже, в бане сгорела
другая девушка, а Наташа скрылась. Вот только я не понимаю, каким образом ее
зубы оказались у черепа на пожарище. Фомина – участница произошедшего вчера
ограбления квартиры.
Мастыркина замахала руками.
– Господь с вами! Это невозможно! Наталья
на том свете, ее гибель потянула за собой цепь смертей.
Я закинула ногу на ногу.
– Слышали когда-нибудь про ДНК?
– Всякие хромосомы? – удивленно
посмотрела на меня Мастыркина. – Они тут с какого бока?
И тогда я рассказала про бейсболку с черепом,
про найденный в ней вырванный волос, про парня-грабителя и шкатулку. Для того
чтобы заставить Зою Яковлевну поделиться сведениями, пришлось слегка приврать:
– Ларчик очень дорогой, платина с эмалью,
вот владелица и обратилась в наше агентство. Найду Фомину – обнаружу и вора.
Похоже, у них близкие отношения, раз имеют одну бейсболку на двоих!
Мастыркина схватила со стола газету и
принялась ею нервно обмахиваться.
– Вы говорите невозможные вещи, –
заявила она.
– Очень прошу, расскажите, что
знаете, – настаивала я.
Мастыркина встала, снова включила чайник и
задумчиво произнесла, как будто разговаривая сама с собой:
– Эта история наделала много шума, пару
месяцев и педагоги, и студенты только о ней и болтали… Не страшно, если я
просто перескажу обстоятельства…
– Вот-вот! – подхватила я. –
Никто не узнает о нашей беседе! И потом, я сама нарушила должностную инструкцию
– сообщила вам о ДНК Фоминой.
Неожиданно последний аргумент убедил
заведующую учебной частью.
– Ладно, – кивнула она.
Я осторожно нащупала в кармане диктофон (слава
богу, теперь изобретены абсолютно бесшумно работающие аппараты), включила его и
обратилась в слух.
Институт, который создал Виктор Сергеевич
Фомин, – семейное предприятие, тут работают и преподают в основном
родственники и друзья хозяина. Ксения Михайловна, его супруга, вела курс
зарубежной литературы, брат Семен занимался административно-хозяйственной частью,
его жена Нелли вдалбливала в головы студентов английский язык, ближайший друг
Фомина заведовал кафедрой истории искусств, а покойный тесть являлся
профессором философии. У кого-то могут быть сомнения насчет того, куда
поступила учиться единственная дочь ректора?
Наташа сильно отличалась от остальных
студентов. Думаю, не стоит объяснять, что она получала высокие баллы, не
проявляя особого рвения к учебе. Перед Фоминой заискивали, потому что она могла
пошептаться с педагогом, и вы легко сдавали зачет. С Наташей не стоило
конфликтовать.
Но вот странность: будучи ребенком
обеспеченных и любящих родителей, Наташа не имела никаких денег на карманные
расходы. Виктор Сергеевич и Ксения Михайловна считали, что девушку украшает
скромность, и не баловали дочь, не покупали ей модной одежды и дорогих
украшений. Отец приезжал на работу в личном автомобиле, а дочка тряслась в
метро. Фомины были людьми советского воспитания, они считали, что негоже
выделяться из среды…
– Я встречала таких людей, – кивнула
я. – Но вам не кажется удивительным, что ректор обращал внимание лишь на
внешнюю сторону вопроса? Девочка-то имела отличные оценки ни за что!
Зоя Яковлевна покачала головой.
