– Уважаемая Нина Михайловна, –
отчеканил Павел, – боюсь вас разочаровать и уж ни в коей мере не желаю
хвастаться материальным благополучием, но даже наша старая дача являлась
благоустроенным во всех отношениях домом. Газ, канализация, горячая, холодная
вода. Примус? Просто смешно.
– Может, вы имели керосиновую
лампу? – заулыбалась Нина.
– Там было электричество! – гаркнул
Павел. – И генератор на случай его отключения!
– Сейчас модно лечиться керосином, –
не успокаивалась Косарь, – пить его, допустим, от рака, мазать экзему.
Даже по телевизору советуют, целитель выступает, забыла, как его зовут…
Фонарина, помнишь?
Сообразив, что Косарь вновь перепутала мое имя,
я откашлялась и сказала:
– Нет.
– Вы сумасшедшая? – взвился
Краминов. – Пить керосин!
– Некоторые с удовольствием
употребляют, – кивнула Нина. – Значит, на вашей даче данного горючего
не имелось? Может, все же вы сделали запас?
– Нет! – выпалил Краминов. – Мы
очень давно не пользовались домом и не собирались туда ездить в ближайшие годы.
Зачем нам запасы делать? Да еще керосина!
– А экспертиза нашла его следы, значит…
– Поджог! – ахнул Павел. – Это
не несчастный случай? Свету убили? Невозможно!
– Почему? – быстро спросила Нина.
– Жена была… скромная… тихая… никому зла
не сделала, – почти прошептал Павел. – Дети, семья… Она не работала,
ни с кем не конфликтовала, даже подруг не имела, жила только нами. О боже!
Краминов вытащил носовой платок и, осторожно
опустившись на стул, начал демонстративно вытирать глаза.
– Ой, хватит, – поморщилась
Нина, – навидалась я в своем кабинете спектаклей, ваш не самый
убедительный.
Павел на секунду замер, потом резко
осведомился:
– Как вас понимать?
– Говорите, что у жены не было
врагов? – насела на него Нина.
– Ни одного, – категорично заявил
Краминов.
– И подруг тоже? – уточнила Косарь.
– Да! – кивнул Павел.
– Следовательно, есть только одна
личность, заинтересованная в смерти Светланы Краминовой, – торжественно объявила
Нина.
– Кто это? – взвизгнул Павел.
– Вы, – коротко отрубила Косарь.
– Я? – ахнул вдовец.
– Ну да, – пожала плечами
Нина. – Скажи, Лампарина!
Краминов медленно повернулся в мою сторону, на
его лице читались растерянность и страх.
– Я? – повторил он. – Я? Но
зачем мне убивать свою жену?
– Вы завели любовницу, – пояснила
Нина, – Мальчик.
– Мальчик? – протянул
Краминов. – Послушайте, я совершенно нормальной ориентации, никогда не
интересовался… да вы… я… Офигели? Дуры!
– Ламповина, говори, – приказала Нина. –
Только сначала представься, а уж далее по тексту!
После того как мой рассказ иссяк, Краминов
пару секунд сидел молча, потом встал, расстегнул ремень, ширинку…
– Эй, эй! – Нина явно
испугалась. – Вы чего? Думаете, раз вечер на дворе, мы тут с ней одни?
Сейчас парней из дежурки свистну!
– Вы идиотки! – нервно воскликнул
Павел. – Поэтому лучше показать. Смотрите сюда, ищейки… вашу мать!
Быстрым движением он сдернул штаны, я
зажмурилась.
– Этта чего? – протянула Нина.
Я приоткрыла один глаз и уставилась на
бизнесмена. Нижнюю часть живота Павла пересекал длинный уродливый шрам, чуть
повыше торчала резиновая трубка, которая тянулась к некоему подобию
пластикового мешка, лежащего в специальном кармане снятых брюк.
– Налюбовались? – язвительно спросил
Краминов. – Красиво?
– Этта чего? – Нина жалобно
повторила вопрос.
– Похоже, господину Краминову делали
операцию, – тихо сказала я, – и теперь у него бесконтрольное
мочеиспускание, он вынужден ходить с приемником.
– Радио? – сглупила Косарь. –
Ты о чем говоришь?
– Нет, это вместо памперса, –
объяснила я. – Он не может самостоятельно пописать, не регулирует процесс,
моча скапливается в приемнике, затем наполненный выбрасывается и цепляется
новый.
– А она поумней тебя будет, – сказал
Павел, глядя на Косарь, и натянул трусы. – Некоторое время назад у меня
диагностировали опухоль. Я испугался, потому что она находилась в таком месте…
интимном… А хирург – еще тот болван! – возьми да и скажи: «Никто не
гарантирует, что после операции вы не станете импотентом». Красиво, да? Вы бы
легли под нож, зная, что встанете со стола евнухом?
– Вас просто предупредили о возможных
осложнениях, – прошептала я, – хороший врач так всегда поступает.
– Я бы ни секунды не колебалась, –
перебила меня Нина, – пусть на фиг отчекрыжат все хозяйство под корень,
лишь бы не в могилу.
– Кретинки! – покраснел
Павел. – Вы хоть понимаете, что такое для мужика импотенция?
Мы с Ниной переглянулись, а Краминов
продолжал:
– Конечно, я начал искать альтернативный
способ лечения и нашел центр, где делают уникальную процедуру: вымораживают
опухоль, действуют на нее холодом.
– И помогло? – заинтересованно
спросила Нина.
Павел нахмурился.
– Что-то у них пошло не так, вызвали
обычного хирурга… Короче, я теперь с приемником. Обещают, что через некоторое
время там все восстановится. Какая, на хрен, любовница? Да я от жены, с которой
фигову тучу лет прожил, в другую спальню сбежал, чтобы она пакет с мочой не
видела! Как вы себе представляете адюльтер? Я раздеваюсь, и… девица со свистом
уносится. И потом… у меня сейчас… в общем… я… пока – временно, подчеркиваю,
временно! – ушел из большого секса.
– Теперь понятно! – воскликнула я.
– Что тебе, дуре, понятно? – пошел
вразнос Краминов. – Горазды вы тут делать выводы, исходя из собственного
идиотизма.
– Ваша жена рассказала мне про ситуацию с
кошкой, – вздохнула я. – Вроде мужу надоела настырная киска в
супружеской постели, и он переехал в гостевую комнату.
