– По первости злилась, – усмехнулся
Павел, – а потом поняла, что я прав. Ее школьная приятельница Лиза
Рогачева повела себя так, как я предсказывал. Сначала торчала у нас сутками:
обедала, ужинала, чуть ли не в койку с нами укладывалась. Потом денег на обои и
линолеум попросила. Я не хотел давать, да жена заныла: «Помоги Лизоньке, она
живет в грязной берлоге». Я тогда как раз потихоньку ремонтами подрабатывал.
Время-то советское было, четверть века тому назад, открыто бизнесом я не
занимался, но люди знали: надо попросить Краминова. У меня имелись нужные
мастера, мы по ночам шарашили, тише мышей лапами шевелили. Такие ремонты делали
– из дерьма торт получался. Ясное дело, денежки у нас водились. Так вот насчет
подруги… Светка слезу пустила, она как раз ребенка ждала, ну я и дал слабину,
решил: хрен с ней, с Лизкой, помогу ей, а то жена нервничает. За два месяца из
Лизкиной норы дворец получился. И как она Свету отблагодарила? Догадываешься?
– Нет, – откликнулась я.
– Халатик в том дворце скинула и говорит
мне: «Давно тебя люблю! Ну зачем нам Света? Она не пара достойному мужику». В
этот момент, как по заказу, дверь распахивается, Светлана на пороге. Решила
посмотреть, как теперь у любимой подруженьки красиво, а тут – картина маслом. У
жены преждевременные роды начались! Слава богу, срок уже большой был, младенец
нормальным на свет появился. Но с тех пор Света подруг не привечала, с женами
моих приятелей не корешилась, гостей принимала и с ответными визитами мы
ходили, но чтобы сойтись с кем накоротке – ни-ни. Значит, она не могла никому
сказать про мою «измену».
– Вдруг Света с кем-то тайно
общалась? – предположила я. – Вас, насколько я понимаю, целыми днями
дома нет.
Павел потер руки.
– В особняке Римма Сергеевна, а мимо нее
муха не пролетит. Она бы рассказала мне про гостью.
– Ваша мама? – уточнила я.
– Почти, – усмехнулся Павел. –
Римма моя нянька, с пеленок меня воспитывала. Ей уже много лет, но ни бодрости,
ни зоркости она не растеряла. Пригласи Света кого без моего ведома, Римма
доложила бы. Нет, посторонние не появлялись. А вот семья… – Павел потер
затылок. – У меня сын Олег и дочь Анюта. Обидно признаваться, но мальчишка
ничего от меня не взял. Внешне, правда, похож, а вот характер… Эх, чего там
говорить, я сам виноват! Баловала его Света донельзя, никаких моих возражений
не слушала. Сын для нее был всем! Представляешь, Олег восемь школ сменил.
– Многовато, – согласилась я.
– Ага, – кивнул Павел. –
Отовсюду его выгоняли: успеваемость нулевая, поведение еще хуже. Надо было
пацана ремнем поучить, а Света каждый раз на учителей накидывалась. Как же, ее
мальчика обидели! В результате дитятко еле-еле вуз окончило, при помощи моих
денег и материнской настойчивости. И он меня ненавидит.
– За что? – изумилась я.
– «Мазератти» ему не купил, – нехотя
признался Краминов. – Наследничек на день рождения пожелал пафосную тачку.
Я его спросил: «Что хочешь в подарок?» А нахал спокойно ответил: «Машину, как у
Володи». Это его приятель, у которого отец в прошлом профессиональный
уголовник, а ныне не поймешь каким бизнесом занимается. Миллиардами ворочает.
Ну я и ответил: «Когда денег заработаешь, сам такую и купишь». И он надулся,
сквозь зубы здоровался. Вот Анюта хорошая! Она прилежно учится, всем
интересуется.
– Некупленный автомобиль не слишком
подходящий повод для ненависти к отцу, – не выдержала я. – Может,
есть еще какие трения между вами и сыном?
– В школе Нюту всем в пример ставили, она
в пятнадцать лет аттестат заработала, через два класса перепрыгнула, –
сделав вид, что не услышал вопроса, продолжал Павел. – И в МГУ тоже клювом
не щелкала, филфак окончила. И тут же второе образование получать отправилась,
за три года историю выучила, а сейчас на философию подалась.
– Анюта замужем?
– Нет, – с легким осуждением сообщил
Павел. – Нюта, как теперь принято говорить, имеет бойфрендов. Я их не
запоминаю, быстро меняются, из-за этого она теперь тоже со мной в контрах.
– Почему? – не поняла я. – Вы
запрещали ей… э… без штампа в паспорте общаться с парнями?
Павел снова достал сигареты.
– Я похож на сатрапа? Нет, конечно. Ее
кавалеры в доме живут. Я месяц назад за завтраком ее очередного любовника
Виктором назвал. Мирно так сказал: «Витя, наливайте кофе, пока горячий», а он
как зыркнет из-под бровей: «Я Сергей». Эка чепуха, ну ошибся, с кем не бывает.
Так ведь целую войну устроили! Анюта две недели морду отворачивала. Тогда я ей
кредитку прихлопнул – позвонил в банк и приказал: «Блокируйте карту!» Мигом
дочка в кабинет принеслась и хвостом затрясла: «Ой, папочка! Такая незадача
вышла! Наверное, моя «Visa» размагнитилась». Ну я ей и объяснил ситуацию: если
я «папочка», то она любимая дочь, а коли из-за очередного мужика отца гнобить
решила, тогда денег нет! Вот так. Теперь у нас все тип-топ. Короче, в моем доме
подлюга живет. И план ее таков: Свету убить, а меня виноватым сделать.
– Это уже слишком, – вздохнула
я. – Родные дети все-таки!
– Странно, что вы, будучи частным
детективом, не растеряли душевной невинности, – отрезал Краминов. –
Разве вам не встречались кровные родственники, перегрызающие друг другу глотки?
– Было несколько дел, – согласилась
я.
– Тогда почему вы изумляетесь? –
фыркнул Краминов. – Еще раз напоминаю: Света не могла ни с кем поделиться
информацией о своем походе к частному детективу, так что…
– А детям рассказала? – с недоверием
перебила я собеседника.
– Нет. Но мы живем вместе, комнаты не
запираются. Скажем, Олег мог войти в спальню к матери и увидеть снимки. Враг в
моем доме! Он не остановится! Я хочу его найти и обезвредить. Лично. Без помощи
милиции. Мне позор и шум не нужны. Вы меня понимаете?
Я молча смотрела на собеседника. Если человек
с пеной у рта уверяет вас, что весь мир его ненавидит, то я уверена: он сам не
очень хорошо относится к окружающим. Вот, например, Павел Краминов! У
бизнесмена погибла любимая жена, целиком и полностью посвятившая себя семье. И
что? Павел ни разу не произнес: «Хочу найти преступника, который лишил жизни
Свету». Нет, у него иная мотивация – он озаботился поисками того, кто решил
впутать его в криминальную историю. Похоже, о Светлане муженек забыл.
– Ты согласна? – деловито спросил
Павел.
– Надо посоветоваться с хозяином, –
ответила я.
Краминов улыбнулся, достал из бардачка
блокнот, быстро написал на листке цифру, показал ее мне и спросил:
