– Так? – спросил Краминов и снова
потянул пальцем уголок глаза.
Я испытала детское изумление. Что здесь не
так? Какая-то деталь меня постоянно настораживает…
– У меня сплошное мучение со
зрением, – пояснил Павел. – Очки никак не могу подобрать,
перепробовал кучу оптики – сразу голова начинает болеть. Вот и «центрую» один
глаз, когда хочу что-то получше рассмотреть.
– Точно! – заорала я. –
Родинка! Она же у вас под левым глазом!
Павел потрогал отметину.
– Не понял…
– Родинка у вас на лице, я точно помню,
находилась слева!
Краминов пощупал щеки.
– Да нет же, справа.
– Слева, я отлично помню! – не
успокаивалась я. – Мне Светлана дала вашу фотографию, и я, помнится, еще
спросила ее, свежий ли это снимок.
– Справа, – устало возразил
Павел. – Вы же видите!
– А была слева… – протянула я.
– Наверное, он лучше знает, –
остановила меня Нина, – ты ошиблась. На фото изображение-то перевернуто!
Лево получается справа, вот ты и обозналась.
– Со снимком понятно, – отмахнулась
я. – Но ведь я наблюдала Павла, свой объект, так сказать, живьем и готова
поспорить на что угодно: родинка была слева. И еще… О черт!
– Что? – тихо спросил Павел.
– Ваши волосы! Они были чуть короче. И
уши у вас сейчас другие – верхняя часть заостренная.
Глава 5
Краминов заморгал, Нина разинула рот, а меня
несло:
– Ну как же я сразу-то не сообразила…
Ведь когда вы вошли, я тут же отметила: что-то не так. Родинка! Она у вас
слишком приметная!
– От мамы мне досталась, –
неожиданно улыбнулся Павел, – а ей дедушка передал. У моей дочери такая
же, а вот у сына нет. Интересно гены работают.
– Ну да, – закивала я, –
человек увидит отметину и запомнит, а вот на какой она щеке… Послушайте, вы же
разбирали вещи жены?
– Пока нет, – помрачнел
Павел. – Если честно, я боюсь даже приблизиться к ее комнате. Жутко мне,
понимаете…
– Вполне, – кивнула я. – Но
придется пересилить себя, потому что с большой вероятностью вы сумеете найти
там сделанные мной снимки, подтверждающие вашу полнейшую невиновность.
Наверное, Светлана хранила их в столе или прятала в своем шкафу. Хотя могла и
ячейку в банке арендовать.
Косарь протянула руку, взяла папку, открыла
ее, вытащила небольшой прямоугольник и протянула мне.
– Узнаешь?
– Да, – ошарашенно сказала я, –
это одна из сделанных мною фотографий, кстати, самая неудачная. Я очень хорошо
помню, как получился снимок. Краминов и Мальчик шли к супермаркету. Беатриса
притормозила возле магазина, торгующего шубами. Смотрите, тут запечатлен кусок
надписи: «…ве – тридцать процентов». Пара стояла спиной к потоку прохожих, я
затаилась на другой стороне улицы, изображала провинциалку, щелкающую
фотоаппаратом. Внезапно на дороге загудела машина, Мальчик, восхищенная манто,
даже не вздрогнула, а Краминов резко обернулся, и я нажала на кнопку. Видите?
Спина Беатрисы, темные волосы до плеч, стройная фигура, но лица не видно, а вот
Павел как на ладони, все в том же свитере и джинсах. Фотография слегка смазана,
и она не может служить доказательством измены. Краминов и девица не обнимаются,
они просто стоят рядом, неверный муж в ответ на упреки жены всегда может
ответить: «Хотел, дорогая, купить тебе новую шубку, вот и прилип к витрине. А
уж кто рядом на манто смотрел, понятия не имею». У вас что, один-единственный свитер?
– Нет, – растерянно ответил
Павел, – мне его недавно из бутика прислали. Я магазины ненавижу, делаю
заказы по телефону.
– Размер угадываете? – удивилась
я. – Мне никогда подобный трюк не удается. Пыталась делать покупки через
интернет, но вечно ошибалась с длиной и шириной вещей.
На лице Павла мелькнуло выражение
превосходства.
– Я по рынкам не бегаю, –
снисходительно пояснил он, – в дорогих магазинах постоянный клиент, а
продавцы получают процент от сбыта товара, поэтому стараются изо всех сил, у
них записаны все мои размеры.
– Понятненько, – кивнула
Нина. – И что мы имеем в сухом остатке? На снимке родинка под левым
глазом, а у вас под правым. Кстати, уши… Очень интересно! Они определенно не
ваши.
Когда Краминов ушел, Косарь с чувством
произнесла:
– Спасибо тебе!
– Пожалуйста, – улыбнулась я. –
Ответишь теперь на один вопрос?
– Охотно. Задавай.
– Ты интересовалась, все ли снимки
Краминова и Беатрисы я отдала Свете, но не обмолвилась, что имеешь фото.
Косарь улыбнулась.
– К слову не пришлось. Я думала, вдруг у
тебя что-то интересное припрятано. Так просто ты вряд ли отдашь, а если у меня
ничего нет, то, может, поделишься. Тактический ход!
– Ясно, – сказала я, – у
каждого свои методы. А как ты на меня вышла?
Косарь стала методично убирать документы со
стола.
– Письмо получила, – наконец
ответила она, – анонимное.
– Покажи, – попросила я.
Нина заколебалась, потом протянула лист:
– Читай.
«Довожу до вашего сведения, что Светлану
Краминову убил Павел Краминов. Муж имеет любовницу. Проверьте его. Жена узнала
правду. Она наняла детектива Евлампию Романову и получила доказательства
интимной связи супруга с Беатрисой Мальчик. Поговорите с Романовой. Ее
телефон…»
Далее шли цифры моего мобильного номера.
– Да ты просто мастер тактического
боя! – восхитилась я. – Знаешь, услышав твое высказывание про смену
ориентации Краминова, я поверила, что госпожа Косарь понятия не имеет о девушке
по имени Беатриса Мальчик. Ты замечательная актриса! Любого можешь обвести
вокруг пальца. Но вернемся к анонимке. Насколько я знаю, из нее в лаборатории
можно выжать кое-какую информацию.
– Бумага обычная, – сообщила
Косарь, – принтер самый простой, такие почти во всех офисах стоят,
дешевая, но безотказная техника. Отпечатков на листе нет, тот, кто составлял
послание, явно наслышан о дактилоскопии.
– Ну сейчас, когда из телевизора дождем
сыплются детективные сериалы, это совсем не удивительно, – протянула
я. – А конверт?
