Одной из главных причин моей остановки в Лондоне был Боб
Гуччионе со своим журналом «Пентхауз». Я вошла в состав редакции журнала в
качестве регулярного автора колонки с советами, которую я хотела назвать
«Избавьтесь от ваших комплексов», но Гуччионе со своим безошибочным чутьем
рынка назвал ее «Зовите меня Мадам».
Я с нетерпением ждала, когда же начну писать свою колонку
сексуальных советов, потому что считала себя хорошим специалистом в области
траханья. По сравнению с многочисленными психиатрами, консультантами в области
секса и брака, которые зависят от книжного опыта, я имела одно преимущество –
большую практику.
Я отвечаю на письма как можно честнее и, надеюсь, не без
чувства юмора, этого неотъемлемого элемента жизни, которым люди очень часто
пренебрегают. На мой взгляд, сексом можно наслаждаться полностью только тогда,
когда нет напряженности, когда обе стороны полностью расслабились, а юмор –
верное средство снять напряжение.
Одна женщина рассказала мне, что встреча с новым мужчиной,
на которую она возлагала огромные надежды, окончилась полной неудачей из-за
того, что ее партнер издал неприличный звук в очень ответственный момент. А
если бы она увидела в этом смешную сторону – ведь он всего лишь слабо колыхнул
воздух, а не вызвал шторм, – рассмеялась и тем бы закончился инцидент!
Но вернемся в Лондон, любимый город всего мира. Мне нравятся
небольшие размеры Лондона… подразумеваю не город в целом, а его уют. Глазам,
привыкшим к североамериканским улицам, даже самые главные магистрали Лондона
покажутся маленькими.
Например, возьмите улицу Треднидл Стрит, расположенную в
центре Сити (так называют лондонцы финансовый центр города площадью в одну
квадратную милю). Она недостаточно широка даже для того, чтобы на ней могли
разъехаться два автобуса, и все же Треднидл Стрит – главная улица, соединяющая
официальную резиденцию лорда-мэра Лондона Мэншн Хаус с вокзалом на Ливерпул
Стрит и районом Ист-Энд. (Кстати, именно на улице Треднидл Стрит вы обнаружите
один из лондонских филиалов вашего национального банка. Прогулка вдоль этой
узкой улочки походит на быстрое путешествие по всему миру.)
В Уэст-Энде узкие улочки иногда называются «мьюз»
(«конюшни», «стойла»), в средневековом Лондоне они служили подъездами к
конюшням, расположенным позади господского дома, который выходил фасадом на
шикарную площадь или улицу. Сейчас эти подъезды и переулки выглядят интригующе
и содержатся в хорошем состоянии (некоторые до сих пор сохраняют булыжное
покрытие), а сами конюшни переоборудованы под комфортабельные и весьма
престижные квартиры.
Самым лучшим районом для созерцания этих бывших конюшен
является район Мэйфейр, ограниченный улицами: с запада – Парк Лейн, с востока –
Бонд Стрит, с юга – Пиккадилли, а с севера – Оксфорд Стрит. Я гуляла по этому
району часами и все равно не познакомилась как следует с сотнями улочек,
переулков и тупиков. Возможно, тот факт, что в этом районе расположены некоторые
самые прекрасные в мире магазины и лавки, несколько замедлил темп моей
экскурсии, но зато эти магазины помогли наполнить мои прогулки в этом районе в
теплые солнечные дни самыми счастливыми впечатлениями, какие я имела в
каком-либо городе.
Еще мне бросилось в глаза, как стареют англичанки: красиво и
изящно. Англичанка воспринимает старение, как неизбежность, с которой
приходится не только сталкиваться, но которую надо и приветствовать, как
естественную стадию жизненного цикла. И с таким отношением она создает вокруг
себя атмосферу обаяния.
Североамериканки воспитаны иначе, они благоговеют перед
юностью, как будто она единственно стоящий период жизни. Постоянно воюя с
временем, североамериканская женщина являет собой поистине печальное зрелище.
Не потому ли это, что старение обычно связывают с упадком сексуальной
активности? Не потому ли, что привыкли считать: раз уже сорок, пора браться за
вязание, а не увлекаться юношескими забавами.
К счастью, сексологи и их последние исследования в области возрастной
сексуальности ставят конец этому устарелому мышлению. Все больше и больше газет
и журналов уделяют много внимания этой теме. Результаты исследований почти
единодушно показывают, что нет никаких оснований для того, чтобы не
наслаждаться полнокровной сексуальной жизнью в возрасте восьмидесяти лет.
Возможно, англичане знали это всегда. Что же они знают о
сексе? Почитайте. Оказывается, у англичан есть еще кое-что, кроме надменно
вздернутой верхней губы.
33. Гузка, смазанная маслом
За месяц я основательно познакомилась с главными,
представляющими для меня интерес, местами и стала считать Лондон своим родным
городом. Мне повезло, я завязала нужные связи и узнала нужных людей; я даже
стала членом клуба «Трэмпс» («Странники»), наиболее элегантного частного клуба
с рестораном и дискотекой. Это большая честь – получить членство в течение
четырех недель, тогда как существует громадная очередь желающих вступить в него
и большинству из них приходится ждать не менее года.
Ночная жизнь в Лондоне представляет собой странное зрелище –
пивные закрываются в 11 вечера, а метро – в 12; даже автобусы после полуночи
ходят не все. Однако, для тех, у кого есть деньги и связи, ночь длится
бесконечно и бесконечен выбор мест развлечения: «Аннабел 3», «Плейбой»,
«Трюфели», «Пентхауз» – и это только немногие из них.
Однако, чтобы провести в Лондоне «необычный» вечер, не
обязательно посещать ночные клубы. Я вспоминаю один вечер с Винсентом, красивым
кареглазым мужчиной, с которым познакомилась в «Пентхаузе». Он был более шести
футов ростом, имел мускулистое тело и длинные ноги. Когда он улыбался, под
глазами собирались симпатичные морщинки (а улыбался он часто), и хотя он был
темный шатен, его усы и виски были рыжеватого цвета.
Винсент был из титулованной семьи, но зарабатывал себе на
жизнь помощником директора школы высшей степени в Манчестере. Школьные занятия
еще не начались, поэтому была возможность наслаждаться романом несколько
недель, пока его работа не разлучила нас.
Мы были приглашены на открытие новой картинной галереи – приглашение
поступило от Марии и Казимира – прелестной молодой польской княгини и ее столь
же приятного спутника, поляка. Открыть галерею они решили демонстрацией фильмов
датского художника с явными патологическими отклонениями – «Грязного датского
Оскара», как они называли его. Мы спустились в подвал, где собирались показать
фильм, растянулись на ковре – Мария, Казимир, Винсент и я, а также целая группа
преуспевающих, скромно выглядевших мужчин и женщин; некоторые из них были
коллекционерами, другие – дилерами, а остальные, как и мы, друзьями друзей.
Фильм, который с первого кадра был сюрреалистским, начался с
показа двух занюханного вида мужчин, сидящих на столе, один из них был босой и
под ногой у него лежала французская булка. На следующем кадре появилась женщина
с короткой стрижкой и гримом 30-х годов. Она лежала на столе, а двое мужчин
стояли сзади нее. Затем было несколько наплывов на батон, который выскользнул
из-под ноги мужчины, а тот, в свою очередь, пошел и лег в углу ванной, стены
которой были обрызганы мочой. К этому времени я уже не знала, смотрим ли мы
фильм о гигиене или же о рехнувшемся гурмане.
