Итан получил это прозвище задолго до прихода Бет в агентство, и оно никогда не раздражало его прежде. Но сейчас оно было произнесено насмешливым тоном и резануло ему слух. Слово «Жеребец» звучало в устах Бет не как комплимент, а как издевка.
– Во-первых, ты сама необычная женщина.
– Мне так не кажется.
Официант принес свежеиспеченный хлеб с салатом и исчез. Итан налил еще вина себе и Бет.
– Ошибаешься, солнышко. Ты сильно отличаешься от большинства женщин, живущих в этом городе, хотя родилась и выросла здесь.
Бет недоверчиво прищурилась:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Твоя свежесть и наивность достойны удивления. Не понимаю, как ты смогла сохранить ауру невинности, живя в этом городе?
– По-твоему, мне не хватает городской искушенности?
Итан окинул Бет внимательным взглядом, останавливая его на тех местах, к которым жаждал прикоснуться. Маленькое черное платье Бет было великолепно и свидетельствовало не только о ее безупречном вкусе, но и о сексуальности. Прекрасно уложенные волосы радовали глаз. Макияж был подобран со вкусом. Перед Итаном сидела шикарная, ухоженная женщина, достойная дочь своей блестящей матери. И тем не менее в Бет явственно ощущался налет наивности и невинности, и это обостряло желание хищника познакомить ее с настоящей страстью.
– Нет, тебе всего хватает, и все же ты не вписываешься в жизнь этого города. В отличие от твоей матери, например.
– Или тех женщин, с которыми ты обычно встречаешься.
Итан пожал плечами, не зная, что сказать. Другую женщину на месте Бет его слова наверняка обидели бы, но Бет чувствовала его правоту.
– Если хочешь знать правду, – вздохнув, сказала она, – я всегда ощущала себя чужой. Чужой в семье, в этом городе, в любой компании.
– В таком случае почему ты не уедешь отсюда?
– Я люблю родителей, как, впрочем, и они меня, хотя у нас не принято говорить о своих чувствах. Кроме того, Вашингтон – это единственное место на земле, которое я хорошо знаю. Я когда-то думала о переезде и о том, что, возможно, есть такой город, где бы я могла найти себя.
– Тогда почему ты поступила на работу в агентство?
– Тому много причин. Во-первых, в тот момент мне было необходимо изменить свою жизнь, а во-вторых, осточертела работа консультанта по инвестициям.
– Но ты, насколько я знаю, дипломированный экономист.
– Да, я слишком поздно поняла, как скучно делать деньги. А работа в агентстве мне сразу же понравилась. В ней много разнообразия, я общаюсь с десятками людей, и это мне по вкусу.
Она намазала маслом кусочек еще теплого хлеба и положила его на тарелку Итана.
– Спасибо.
Итан стал жевать бутерброд. Голод боролся в нем со стремлением ближе узнать эту загадочную женщину.
– Но твоя жизнь была далека от приключений.
– До настоящего времени.
Идея участвовать в операции принадлежала не ей. Итан не сомневался, что Бет при малейшей возможности отказалась бы от этого задания.
– Чего ты боишься?
– Почему ты так думаешь?
Попробовав салат, она зажмурилась от наслаждения:
– Как вкусно! Эта приправа просто восхитительна.
– Здесь все восхитительно.
Бет улыбнулась:
– Отлично. Страшно хочу есть.
Итан тоже был голоден, но еда манила его не так сильно, как сидевшая напротив женщина. И ее тайны.
– Ты была посвящена во все тонкости деятельности агентства, но никогда не пыталась заняться оперативной работой и своими глазами увидеть, как на деле выполняются сложнейшие задания. Жизнь пугает тебя. Почему ты боишься вздохнуть полной грудью?
Бет нахмурилась:
– С чего ты взял? Делаешь странные выводы.
– Ты читаешь о сексе, но не занимаешься им.
Бет промолчала, и Итан понял, что попал в точку.
– Ты носишь под строгим деловым костюмом пикантное дамское белье, – продолжал Итан.
Все это были лишь догадки, но реакция Бет говорила о том, что он не ошибся. Вилка с салатом, которую она несла ко рту, застыла в воздухе.
– Ты утверждал, что не рылся в моих ящиках.
– Я не обманывал тебя. Но когда ты сегодня садилась в машину, я заметил, что на тебе чулки.
– О… – Бет покраснела от смущения. – Деловые костюмы я ношу только в офисе.
– Возможно… Но чем больше я наблюдаю за тобой, тем больше убеждаюсь, что ты стараешься скрыть от окружающих спою чувственность.
– Пытаешься изобразить из себя тонкого психолога, знатока человеческой души?
– Нет, я просто мужчина, хорошо знающий женщин.
– Нисколько в этом не сомневаюсь. Но меня ты плохо знаешь.
– Я хочу исправить это положение.
– Зачем?
– Это необходимо для дела.
– Ты нашел удобный предлог, чтобы удовлетворить свое чрезмерное любопытство.
– Ты так думаешь?
Оставив без ответа последний вопрос, Бет снова принялась за салат. Итан терпеливо ждал, когда она покончит с едой.
– И все же я считаю, что ты боишься жизни, – сказал он, когда Бет положила вилку.
– Хочешь вывести меня из терпения?
Хотел ли он этого? Да, пожалуй. Итан хотел, чтобы Бет потеряла контроль над собой и сбросила маску. За ее собранной, сдержанной внешностью скрывалась темпераментная, чувственная натура.
– Ты не заводишь романов с агентами…
– Это свидетельствует о моей разумности, а вовсе не о глубоко укоренившемся страхе перед жизнью.
– Но что в этом разумного, Бет? Почему ты запрещаешь себе встречаться с мужчинами, которые вызывают у тебя восхищение?
– Ты считаешь, что агенты вызывают у меня восхищение? Глубоко ошибаешься!
– И все же я прав.
В ее темных глазах вспыхнуло раздражение.
– Прекрати меня подкалывать.
– Ты слишком эмоционально реагируешь на безобидный треп. Похоже, мои слова задевают тебя за живое.
И это интриговало Итана. Он хотел разгадать тайну этой женщины.
– Давай лучше покопаемся в твоей душе и выясним, чем ты дышишь, – предложила Бет.
– Хорошо, Бет, – согласился Итан. – Я не против. Итак, слушай. Я уехал из Техаса, как только понял, что не хочу идти по стопам отца и разводить скот. Отец и сестра только выиграли от этого. Переехав в Вашингтон, я стал заниматься экстремальными видами спорта и выбрал опасную работу, которая не позволяет мне расслабляться и щекочет нервы. Я, конечно, несколько более примитивен, чем среднестатистический вашингтонский политик, но не стыжусь этого. Несмотря на мечту моей мамы иметь внуков, я еще не готов остепениться и завести семью. Кроме того, в сексе я не терплю запретов и ограничений.
