Поймав мой взгляд, Катюша улыбнулась, красная
стрелка прибора тихо поползла вниз, я расслабилась и задремала. Внезапно меня
кинуло вперед, голова со всего размаха стукнулась о торпеду, из глаз посыпались
искры.
– Мама! Что случилось? – взвизгнула
я, потирая ушибленный лоб. – Разве можно так тормозить!
Катя, бледная, словно чисто выстиранная
простыня, сидела, вцепившись в руль.
– Что случилось? – повторила я.
– Кажется, я сбила человека, –
прошептала подруга.
– Как? – перепугалась я.
– Не понимаю, – прошептала
Катюша, – он сбоку выскочил, словно тень, тут ведь есть подземный переход,
мы уже от дома в двух шагах, осталось во двор заехать, и вдруг такое…
– Может, ты ошиблась? – робко
предположила я.
– Нет, – лепетала Катя, – он
прямо перед стеклом возник, руками так взмахнул и обвалился. Надо посмотреть,
может, жив?
Плохо повинующимися руками я нашарила ручку,
Катя сделала то же самое, и мы одновременно оказались на улице. Сырой ветер
ударил в лицо, холодный дождь мигом потек за шиворот, я вздрогнула и увидела,
что мостовая пуста. Огромное облегчение и полнейшее счастье наполнили душу.
– Тебе показалось! – заорала я.
– Нет, – качала головой
Катюня, – нет, он был, падал.
– Значит, ты его не задела! –
ликовала я. – Парень нарушил правила, пренебрег переходом, пошел через
проспект, чуть не попал под нашу машину, а потом, испугавшись, что мы ему
наподдадим, удрал. Садись, поехали домой. Кстати, у нас там сюрприз. Давай,
чего стоишь!
Но Катюша не шевелилась, она молчала, кусая
губы, потом принялась тыкать пальцем куда-то вбок. Я проследила за ее рукой и
онемела. Из-под капота выглядывал ботинок. Вернее, нога, обутая в сильно
потрепанный штиблет.
– Я убила его, – прошелестела
Катя, – надо вызывать милицию.
Я схватила ее за руку.
– Постой, быстро иди домой.
– Но наезд!
– Живо уходи. Скажу, что сама сидела за
рулем.
– Нет, ты с ума сошла.
– Да! У тебя дети, у меня никого. Ты
работаешь, и вообще это моя машина.
– Лизавета и Кирюша тоже твои, –
тихо возразила Катя, – и денег ты в прошлом месяце за треп на радио больше
моего получила.
– Уходи, у тебя слабое здоровье, в тюрьме
можешь заболеть.
– Нет, отвечать мне!
– Лучше мне!!! Я сильнее!
Тут из-под машины раздался тихий стон.
– Вы живы? – заорали мы с Катюшей и,
шлепнувшись разом в холодную грязь, стали заглядывать под «Жигули».
– Да, – донеслось в ответ, –
позовите врача.
– Доктор здесь, – деловито ответила
я, – руки, ноги шевелятся?
Мужчина задергался.
– Отлично, – приободрилась
Катюня, – попробуйте вылезти.
Послышалось кряхтение, бормотание, потом
из-под днища показалась вторая нога, торс, руки и голова. Незнакомец сел и
обалдело спросил:
– Где я?
– Здрасте, – на всякий случай
сказала я, – вы на мостовой, перебегали дорогу в неположенном месте, рядом
с подземным, совершенно безопасным переходом, и угодили мне под колеса.
– Мне под колеса, – перебила Катя.
– Нет, мне, – повторила я.
– За рулем сидела я!
– Врешь, я.
– Тут две машины? – закрутил головой
мужик.
– Нет, – хором ответили мы.
– У вас где болит? – В Кате
проснулся хирург.
Подбитый потряс головой:
– Нигде.
– Совсем?
– Да.
– Думаю, тогда нет необходимости вызывать
ГАИ, – быстро сказала я, – тем более что вы… э…
– Юра, – представился
пострадавший, – Юрий Иванович.
– Очень приятно. Евлампия Андреевна
Романова, это я вас сшибла.
– Нет, я, – принялась настаивать на
своем подруга, – Екатерина Андреевна Романова.
– Вы сами виноваты, – я решила
расставить точки над i, – побежали через проспект, в темноте, одеты в
серую куртку. Еще счастье, что мы не убили вас. Отвратительное поведение.
– А убили бы, – обреченно заявил
Юра, – так и ничего, плакать некому, я один на белом свете, никого близких
нет.
– Вам-то точно хорошо было бы, –
окончательно рассердилась я, – лежи в уютном гробу, спи спокойненько, а
мне на зону? Между прочим, у меня двое детей!
– Это мне в тюрьму, – не упустила
момента, дабы настоять на своем, Катя, – а дети не совсем сироты, они при
Лампе, но все же плохо было бы.
– Убивать таких надо, – кипела
я, – переход рядом. Да ты просто козел!
Юра молчал.
– Тебе плохо? – насторожилась я.
– Нет, вернее, да.
– Что болит?
– Ничего.
– Зачем тогда врешь, что плохо! –
понеслась я вновь по кочкам. – Если хочешь от нас деньги получить, то имей
в виду, не дадим ни копейки.
– Только на химчистку, – влезла
Катя, – вон, всю куртку и брюки испачкал.
– Еще чего! – возмутилась я. –
Это он тебе денег должен за моральный ущерб, небось чуть инфаркт не получила,
когда эта гадость в куртке перед тобой внезапно возникла.
Катя тяжело вздохнула:
– Ужасно. Думала – умру.
– Вот видишь! Еще на химчистку ему!
Ну-ка, быстро отползай, нам домой пора.
Юра покорно встал. Я дернула Катю:
– Пошли, труп совсем здоров.
Но подруга приблизилась к Юре:
– У тебя что-то случилось?
– Маму сегодня похоронил, – ответил
он, – отвез на кладбище и пошел по городу бродить куда глаза глядят, сам
не понимаю, как к вам под колеса попал, уж извините. Только за моральный ущерб
сразу не возмещу, зарплату тридцатого дают. Сколько вы хотите? Триста баксов
хватит?
