– Кому сдавала?
– Виктору Сергеевичу.
– Это аспирант?
– Да.
– Не повезло тебе, – покачала
головой Светка, – хуже всего этим недоделанным кандидатам отвечать!
Злобствуют просто дико! Ничего, я тебя сейчас научу, как поступить! Ты езжай к
заведующему кафедрой на дом.
– К Семену Кузьмичу? – испугалась
Ира.
– Именно.
– Что ты, – замахала руками
прогульщица, – мне ему вовек не сдать! Да и вытурит он меня, я все лекции
прогуляла.
– Не боись, – усмехнулась Светка, –
он классный дядька. Придешь к нему, поплачешь и мигом «пять» получишь. Семен
слез не выносит, только езжай обязательно домой, на кафедре у него бабы сидят,
профессорши, так они к нему никого не подпускают, жабы.
– А он ко мне приставать не станет? –
насторожилась Ира.
Светка расхохоталась:
– Кто? Семен? Да ему сто лет небось
стукнуло. Впрочем, говорят, он и в молодые годы никого не тискал, жену любил,
умерла она пару лет назад, с тех пор один живет.
Иришка послушалась Светку и приехала к Семену
Кузьмичу. Ее неприятно поразила запущенная, грязная квартира. Похоже, профессор
не заглядывал в комнаты, жил в кабинете.
Семен Кузьмич встретил двоечницу радушно и
провел ее на кухню.
– Садитесь, мой ангел, не плачьте.
Ей-богу, такая ерунда! Сейчас выпьете чайку, согреетесь. Кстати, где заварка?
Профессор начал перебирать банки. Но ни чая,
ни кофе, ни сахара не нашлось.
– А, – старик хлопнул себя по
лбу, – в гостиной, в буфете.
Он вышел, Ира не удержалась и открыла
холодильник. Там на полке сиротливо стояла одинокая банка майонеза, больше
ничего не было.
Когда Семен Кузьмич вернулся, неся вазочку с
твердокаменными карамельками, Ирочка спросила:
– Вы один живете?
Профессор кивнул:
– Да, дружочек, моя супруга скончалась.
– А дети? – продолжала его
допрашивать Ира.
– Их не было, – спокойно пояснил он.
– Кто же за вами ухаживает?
Ученый растерянно пробормотал:
– Да никто, а зачем?
– Где же вы едите?
– В институте, в столовой.
– А сегодня, в воскресенье?
– В воскресенье, – эхом повторил
Семен Кузьмич, – так мне много не надо, может, вечером пойду в магазин,
заодно и чай куплю. Право слово, неохота сейчас брести, холодно очень.
Внезапно Ире стало жаль старика.
– Давайте деньги, – велела
она, – сгоняю вам за продуктами.
– Что вы, деточка, – испугался Семен
Кузьмич, – я и сам могу.
Ира прищурилась.
– Вы мне доброе дело сделали? Пятерочку
просто так поставили? Так я вас отблагодарить хочу!
– Ангел мой, любой на моем месте… – начал
профессор.
– Вовсе нет, – перебила его
Ира, – знаете, чего ваш Виктор Сергеевич требует? Он «отлично» только на
диване ставит.
– Почему? – захлопал глазами
профессор. – По-моему, за столом удобнее!
Ира хмыкнула, похоже, наивность Семена
Кузьмича просто беспредельна. Да в институте с десяток преподавателей,
пользуясь зависимым положением студенток, принимают зачеты «на диване».
– Давайте деньги, – повторила
она, – а то на свои куплю!
– Упаси бог! – воскликнул Семен
Кузьмич и пошел искать портмоне.
Глава 5
Ирочка совсем не белоручка, покойная бабушка
научила ее готовить. Поэтому она не только забила холодильник Семена Кузьмича
йогуртами, сыром, маслом, колбасой, но еще и сварила борщ, навертела котлет и
пожарила картошку.
Профессор быстро съел обед и сказал:
– Ангел мой, вы устроили мне праздник.
Хотите, покажу вам альбом «Лувр»?
Не дожидаясь ее согласия, он вытащил огромное
иллюстрированное издание и, перелистывая страницы, начал рассказывать о
картинах.
Неожиданно Ирочка впала в состояние, близкое к
трансу. За окнами мела ледяная вьюга, в кабинете было тепло, она, прикрытая
шерстяным пледом, пригрелась, словно кошка на батарее. Семен Кузьмич монотонно
бормотал о Гогене, в какой-то момент он наклонился к ней и спросил:
– Вам все понятно, душа моя?
Ирочка почувствовала запах мужского одеколона
и трубочного табака. Она чуть не зарыдала, точно так пахло от ее погибшего
папы, он тоже, как Семен Кузьмич, курил трубку. И еще, она иногда сидела вместе
с отцом в одном кресле, и он объяснял ей плохо понятную геометрию.
Огромным усилием воли девушка справилась с
подступающими рыданиями и вдруг ощутила полный душевный покой, которого не
испытала ни разу после гибели родителей.
Когда Ира собралась уходить, профессор глянул
на ее яркую коротенькую курточку и покачал головой.
– Детка, вам не холодно?
– Нормально, – шмыгнула носом она.
– Надо купить теплое пальто, – не
успокаивался Семен Кузьмич.
– Скоро весна, – отмахнулась Ира.
Внезапно профессор открыл шкаф и вытащил серую
норковую шубку.
– Вот, надевайте.
– Что вы! – шарахнулась она.
– Дружочек, – вздохнул Семен
Кузьмич, – это манто принадлежало моей жене, Розалии Львовне. У меня рука
не поднимается вынести ее вещи из дома, хотя супруга скончалась несколько лет
назад. Шуба никому не нужна, Розалия Львовна была бы очень довольна, узнав, что
она досталась вам. Пожалуйста, не конфузьтесь.
Уже стоя в дверях, Ирочка спросила:
– Можно прийти в субботу? Я вам квартиру
уберу.
– Что вы, ангел мой, не надо.
– И вы мне альбом до конца не показали.
– Конечно, дружочек, – оживился
Семен Кузьмич, – буду рад.
Ира спустилась на первый этаж, села на
подоконник и, прижавшись лбом к грязному стеклу, тихо заплакала. От шубы пахло
нафталином, а в одном из карманов обнаружилась зажигалка, очевидно, жена
профессора тоже курила.
