– Знаю! – неожиданно заорал
Федька. – А ну, Лампа, дуй на первый этаж за скотчем, купи самый широкий.
Недоумевая, что он еще придумал, я спустилась
вниз и притащила моток клейкой ленты.
– Во, гляди, – заявил Федька и снял
брюки.
Я уставилась на его красные трусы в белый
горошек и спросила:
– И что ты этим хочешь сказать?
– Значит, так, – воодушевленно
заявил он, – сейчас примотаем Асю и Васю к моим ногам.
– Кого? – попятилась я.
Лапиков хихикнул:
– Это я так их прозвал. Левый – Ася,
правый – Вася.
– Они разнополые?
– А фиг их знает, – пожал плечами
Федька, – честное слово, мне все равно. Просто Ася и Вася. Давай!
И с этими словами он пристроил одну рептилию
себе на бедро. Понимая абсурдность происходящего, я все же замотала его
волосатую конечность вместе с крокодильчиком. Потом операция была повторена с
другой ногой.
– Нормалек, – подвел итог
Федька, – не сползли бы только! Вот что, я прорежу в карманах дырки, спущу
туда руки и буду держать их за головы.
Я оглядела гору тюков и поинтересовалась:
– Кто будет грузить хабар?
– А ты на что? – фыркнул
Федька. – Действуй, Лампа. Давай, торопись.
Не стану вам рассказывать, каким образом я
сволокла вниз неподъемные торбы. Хорошо еще, что жадный Федька нанял такси, а
не заставил меня топать десять километров до аэродрома под раскаленным солнцем
с баулами на горбу.
У стойки, где происходила регистрация, мы
произвели сногсшибательное впечатление. Я, красная, потная, в грязной мятой
футболке, ворочала каменно-тяжелые сумищи. Федяшка стоял рядом, засунув руки в
карманы.
Видя, что я никак не могу справиться с
коробкой, доверху набитой мануфактурой, одна из девушек в форме Аэрофлота не
выдержала и обратилась к Федьке:
– Чего стоишь, руки в брюки! Помоги ей!
– Нет, – шарахнулся в сторону
Федька, – мне никак нельзя поднимать тяжести!
– Да? – поморщилась девушка.
Я кое-как впихнула коробищу на резиновую ленту
и прошептала:
– Сами разберемся, не трогайте его.
Федька, словно изваяние, маячил среди тюков.
– Дура ты! – обиделась
девушка. – Зачем позволяешь на себе ездить! Смотри, какую морду отъел,
словно собачья будка!
Федор побагровел, разинул было рот, но в ту же
секунду ойкнул и присел.
Я ухватила бело-красную сумку, крякнув,
зашвырнула ее на транспортер и сказала:
– Видишь, больной он.
– Чем? – насторожилась девица.
Сначала я хотела напугать ее по полной
программе и с мрачным лицом заявить: «СПИД у него», но потом сообразила, что
нас могут не посадить в самолет, и рявкнула: «Паралич у парня, ноги почти не
ходят! С детства! Простыл сильно, и все».
Девица осеклась. Федька, не сгибая колен,
побрел к железной арке, сквозь которую обязаны проходить все пассажиры. Издали
он и впрямь походил на не совсем здорового человека.
– Извините, – пробормотала
проверяющая.
– Ничего, – улыбнулась я, – не
беда.
– Зачем вы его с собой таскаете, если он
помочь не может? – спросила другая девица, вешавшая на сумки бирки.
Я поднатужилась, подпихнула к ней здоровенный
тюк и, утерев пот, шепнула:
– Ревную очень, Федора-то одного оставить
нельзя, мигом себе бабу найдет! Вот, приходится на поводке водить.
Девушки переглянулись.
– Да, дуры мы, – резюмировала
первая, – все как одна. Вы на толпу гляньте. Те бабы, что сами багаж прут,
наши, из России, за остальными мужики чемоданчики несут, вон там американки!
– У них же эмансипация, – удивилась
я, – они ведь требуют, чтобы не было никаких различий между мужчинами и
женщинами!
– Ага, – кивнула вторая
служащая, – требуют, но чемоданы у них все равно парни таскают,
эмансипация тоже имеет границы!
Глава 2
– Могла бы и не нести чушь про
паралич, – обиженно протянул Федька, когда мы наконец-то уселись на места.
Я попыталась унять дрожь в отчего-то слишком
тяжелых руках и парировала:
– А зачем ты приседал и охал?
– Так царапаются, гады, –
пробормотал Федя, – и кусаются! Меня Вася за палец укусил, пока я его
голову держал!
И он похлопал себе по левой ноге.
– По-моему, там Ася, – усмехнулась
я.
– И еще они описались, – гудел
Федька.
– Да? – удивилась я. – Вроде
рептилии на такое не способны!
– Не знаю, – бубнил Федор, – мне
мокро!
– Наверное, ты просто вспотел под
скотчем. – Я попыталась его успокоить.
В этот момент начали разносить воду.
– Может, их напоить? – предложила я.
– Еще чего, – обозлился
Федька, – чтобы они меня опять описали?
– Им, наверное, очень жарко и неуютно!
– Мне хуже!
– Вдруг они скончаются от обезвоживания,
жалко ведь!
– И хрен с ними! – обозлился
Федор. – Тебе-то хорошо! А я с крокодилами, примотанными к ногам!
– Все-таки их надо попоить, –
настаивала я, – аллигаторы живут в воде, представь, как они сейчас
мучаются. И потом, если Ася с Васей умрут, Семен Кузьмич потребует аванс назад!
Федька крякнул:
– И как мы их поить будем?
– Ну… приспусти брюки, а я им стакан
поднесу!
Федор слегка приподнялся в кресле.
– Давай, дергай штаны вниз.
Я выполнила приказ.
– Мама, а что они делают? – понесся
по салону звонкий голос.
