Глава 12
Софья Михайловна Половинкина жила на
Рублевском шоссе. Великолепное место, летом тут, наверное, очень хорошо,
зелень, цветы, птички поют. Впрочем, зимой тоже неплохо, в лесу лежит снег.
Одна беда, недолгий в принципе путь растянулся на два часа, продвигаться по
шоссе оказалось затруднительно. Сначала я простояла около тридцати минут,
пытаясь съехать с МКАД, потому что гаишник перекрыл движение. Потом по шоссе
молнией пролетел «Мерседес» с джипом охраны, и простым смертным разрешили
движение. Я было обрадовалась, да, видно, зря, потому что метров через триста
вновь обнаружился постовой, категорически запретивший следовать дальше. Еще
полчаса я ждала, пока он взмахнет жезлом. Наконец в сторону Москвы вновь
просвистели и «Мерседес», и джип. Может, кто-то из «слуг народа» просто катается
по Рублевке туда-сюда? Ну образовалось у мужика свободное время, вот и гуляет:
сначала к Ильинскому, потом назад, в столицу.
Проклиная депутатов, гаишников и тех, кто
приказывает из-за машин со спецсигналами тормозить движение остального
транспорта, я помчалась по узкому шоссе. Ну скажите на милость, что хорошего в
Рублевке? Дорога паршивая, магазинов нет. Отчего весь бомонд селится тут?
Наверное, это дело привычки. Когда-то в советские времена в Барвихе, Ильинском
и иже с ними стояли дачи членов ЦК КПСС, депутатов Моссовета и работников
Московского горкома партии.
После перестройки новым властям моментально
захотелось занять их место, остальные, внезапно разбогатевшие, тоже решили
стать крутыми, и Рублево-Успенское шоссе застроилось замками самой невероятной
конфигурации. И только сейчас кое до кого стало доходить: Рублевка – неудобное
шоссе, Ново-Рижская трасса намного лучше.
Софья Михайловна оказалась девчонкой лет
двадцати пяти. Ее ярко накрашенное личико и копна мелко вьющихся белокурых
волос показались мне отчего-то знакомыми. Когда хозяйка впустила меня в
просторный холл загородного особняка, первое, на что упал взгляд, были
развешанные повсюду афиши. И я поняла, почему очень хорошо знаю Софью
Михайловну. Дня не проходит, чтобы ее смазливая мордашка не мелькала на экране
телевизора, да и из радио постоянно льется чистый голосок. Только что слушала
его в машине.
Мне Софья Михайловна известна под псевдонимом
Дора, поет она в составе девичьей группы, название которой я вспомнить не могу.
Коллектив состоит из трех прехорошеньких девчонок, чьи концертные костюмы
балансируют на грани приличия: обтягивающие брючки, держащиеся, скажем так, на
бедрах, и блестящие лифчики, скорей открывающие, чем прикрывающие прелести.
Любая другая женщина в подобных шмотках выглядела бы шлюхой, но Дора и ее
подружки смотрятся великолепно, у них прелестные фигурки.
Кстати, поет там одна Дора, две остальные
девочки «припевки», бубнящие «ла-ла-ла» или «та-та-та». Голоса у них слабые, и
не всегда девицам удается попасть «на ноту». Вот Доре господь подарил хороший
голос и тонкий музыкальный слух. Меня, как бывшего музыканта, ничто не коробит
в ее пении. Может, только текст песен. «Кто ее любит, тот не разлюбит, кто ее
целует, тот не забудет».
Хотя они ведь не на меня рассчитаны, а на
подростков, которые пришли на дискотеку поскакать под ритмичную музыку. Им еще
исполнится пятьдесят, и тогда их потянет на Моцарта. Пусть подпевают Доре, пока
молоды, радуются жизни.
– Вы из какой газеты? – прощебетала
девчонка. – Надеюсь, не из «МК»?
– Чем вам «Московский комсомолец» не
угодил? – улыбнулась я.
Дора скорчила гримасу:
– Там есть парочка, называет себя
«Полиция моды», нас с девчонками осмеяли: дескать, одеваемся словно лохушки. А
сами! Вы бы на их фотки глянули! Умереть не встать! Я сначала думала,
там две бабы: одна с грязной, сальной головой,
а другая в жуткой самовязаной кофте. Если уж над другими издеваешься, то сама
хоть помойся и оденься прилично! Представьте, потом я выяснила, что тетка с
жуткими волосами – мужик! Чуть не лопнула от смеха.
– Я не из «Московского комсомольца»,
впрочем, вам, наверное, не привыкать к разным глупостям, которые пишут в
органах печати.
– Да, а то, – махнула рукой
Софья, – такого наваляют, три дня не разгребешь. Так вы откуда?
Я приветливо улыбнулась:
– Из журнала «Камень судьбы».
– Никогда о таком не слышала, –
заявила Софья, провожая меня в огромную гостиную.
Вовсе неудивительно, я только что придумала
это название, хотя не исключено, что и на самом деле существует такое издание.
– Мы рассказываем о драгоценностях, о
том, как их покупать, носить…
– Ой, класс! – взвизгнула
Соня. – Обожаю брюлики и все такое.
Ее красивые карие глаза смотрели на меня
дружелюбно, на лице играла улыбка. Внезапно я поняла: Соня милая, приветливая,
талантливая девочка, но… дура. Впрочем, наверное, она просто еще не успела
ничего прочитать, слишком молоденькая.
– Так люблю цацки! – подскакивала
певица. – Больше жизни!
– У нас существует рубрика, –
придумывала я, – когда звезды, такие яркие, как вы, показывают содержимое
своих шкатулок и рассказывают, где купили, зачем, к какому наряду. Если не
хотите, можем не называть вашу фамилию, допустим, певица Д…
– Пошли в спальню, – защебетала
Соня, – мне скрывать нечего, плачу налоги и сплю спокойно, это другой кто
пусть трясется, а у меня все как на ладони! На честно заработанные деньги
приобрела. Да мы в месяц по шестьдесят концертов даем! Надо состояние скопить,
пока молодые, чтобы, когда петь не сможем, с голодухи не сдохнуть. А куда
денежки вкладывать? Вот, дом построила, теперь брюлики покупаю. Очень удобно,
они не обесценятся. Придет нужда, открою комод и продам.
С этими словами мы вошли в большую комнату,
похожую на ожившую мечту пятиклассницы: повсюду розовые одеяла,
подушки-думочки, гора мягких игрушек и пудовые букеты в вазах.
– Во, глядите, – с воодушевлением
начала Соня, вытаскивая из изящного комодика на гнутых ножках черные и красные
коробочки.
На пятнадцатой меня затошнило. Сонечка
тарахтела, как погремушка, камни сверкали перед глазами, их было слишком много.
Поняв, что просмотреть всю коллекцию у меня не хватит сил, я решила ускорить
процесс и поинтересовалась:
– А какое последнее приобретение?
– Вот, – Соня показала браслет,
украшенный рубином размером с кирпич, – классный такой.
– А из бриллиантов?
Девушка метнулась к комоду.
– Да! Во! Уникальная штучка… Из коллекции
Гальд… Гальд… но не помню, Рина знает!
– Кто?
