Майкл Слейн сложил чеканные губы в подобие вежливой улыбки. Очевидно, подумала Алексис полунасмешливо-полупрезрительно, отчим не входит в Галерею Славы. Но Шейла не была обескуражена.
- Он очень знаменитый, - заверила она извиняющимся голосом. - Дирижирует по всему свету. Он обещал прийти сегодня, но неожиданно уехал на гастроли в Токио.
Интерес Майкла Слейна чуть увеличился.
- А вы в Токио бывали, Алексис? - спросил он. Явно ощущалось усилие найти точку взаимного интереса. При этом он и не пытался скрыть скуку.
Теперь Алексис по-настоящему разозлилась и решила уйти спать, как только это можно будет сделать, не нарушая приличий.
- Нет, - кратко ответила она.
Шейла взглянула с удивлением. Очевидно, страстные поклонницы должны разговаривать со своими идолами в какой-то другой манере, подумала Алексис. Ну и что? Если она узнала этого человека в лицо, вовсе не обязательно благоговейно падать к его ногам.
- Ты бывал, правда, Микки? Кажется, следующий фильм Слейна - Харви собираются снимать в Японии? - сказала Шейла.
Мужчина за спиной Слейна рассмеялся.
- Роузи Харви мечтает показаться в кимоно, правда, Мик?
Майкл Слейн пожал плечами.
- Ей понравился сценарий с восточной героиней. Человек был обескуражен. Но ясно было, что на внимание Майкла Слейна рассчитывать ему более не приходится. Совершенно несчастный, он побрел прочь. Алексис вспомнила длинноногую калифорнийскую блондинку, постоянную партнершу Майкла Слейна в его фильмах, и брови ее поползли вверх. К большому удивлению, она обнаружила понимание во взгляде Майкла Слейна. Похоже, он разделял ее скепсис.
- Да, для гримеров это будет серьезное испытание, - согласился он.
- Этот фильм действительно будут снимать? - невольно спросила она.
Глаза снова стали ледяными.
- Об этом лучше узнать на студии. Шейла поспешила вмешаться:
- Никогда не спрашивай актера о будущей роли, золотце. Они тоже суеверны.
Майкл Слейн поднял брови.
- Вы суеверны, Алексис? - протянул он со знаменитой хрипотцой.
Кончиками нервов она почувствовала опасное притяжение, будто от прикосновения к оголенному проводу. Она его не знает. Ей не нравятся его манеры, и он даже не пытается вести себя пристойно. Разозленная, Алексис сказала себе: он не может так действовать на меня. И отступила на шаг.
- Я - нет, - твердо сказала она. - А вот Шейла - да. - Решив кольнуть и его, она продолжила со сладкой улыбкой: - Она не хочет говорить о вас, боясь, что вы превратитесь в облачко зеленого дыма.
Шейла издала театральный вопль протеста, впрочем приглушенный, чтобы не привлекать внимания окружающих. Глаза Майкла Слейна сузились.
- И что это значит?
В голосе слышалась смутная угроза. Алексис запоздало сообразила, что сослужила хозяйке плохую службу. И все же она не отступит перед Майклом Слейном.
- Вам лучше знать. С кино я никак не связана. И совершенно им не интересуюсь, - уничтожающе отрезала она.
- Алексис… - выдохнула потрясенная Шейла. Майкл Слейн не был потрясен. Или уничтожен.
Он был слегка позабавлен и очень, очень холоден.
- А с какой же профессией вы связаны, Алексис? Профессиональная падчерица?
Алексис частенько чувствовала себя паразитирующей на Фреде. Но услышать намек на это от другого, да еще произнесенный подобным тоном!… Она метнула взгляд потемневших глаз и окончательно забыла о хороших манерах.
- Всего на полставки, - сказала она с фальшивой улыбкой.
- А другая половина?
Это не была светская учтивость. В вопросе скрывалась сталь.
- Музыка.
- На каком уровне?
Настоящий допрос. Удивление Шейлы чувствовалось на расстоянии. Алексис задрала подбородок и ответила честно:
- Только пытаюсь пробиться. Услышав это, он поднял бровь.
- Играете? Поете? Продаетесь для фильмов? Алексис скрипнула зубами.
- Ну уж нет. Я из тех, что голодают на мансардах.
Майкл Слейн улыбнулся своей чувственной улыбкой. Алексис пробрала дрожь. Может быть, улыбка у него и чувственная, но первое наблюдение было верным - недобрая.
Он кивнул.
- О таких снимают фильмы, - сухо заметил он. - Обычно герои становятся знаменитыми.
Меткий удар. Алексис удалось не поморщиться, хотя он угодил в больное место. Майкл Слейн знать этого, конечно, не мог. Но ей-то не стало легче, и отношение к собеседнику у нее отнюдь не улучшилось. Он напомнил именно о том, что она предпочла бы забыть.
С Патриком все складывалось плохо. Он никак не мог понять, почему она не хочет иметь с ним дела, когда он в нее так влюблен. А к другому преподавателю он ее не отпустит. Помня доброжелательность, встреченную в доме его родителей, когда его мать оказалась единственным человеком в мире, беспокоящимся о ней, Алексис не могла подавать повода к сплетням просьбой о замене в середине семестра.
Атмосфера на занятиях становилась все более и более напряженной.
Когда она наконец неохотно показала Патрику концерт, с которым хотела участвовать в конкурсе на премию Шелдона, он отшвырнул ноты, чуть ли не разозлившись.
- Пора тебе взрослеть, Элли. Это не концерт. Это собрание уличных песенок. Выше последней тысячи ты с этим не поднимешься.
Наверное, у нее был расстроенный вид. Патрик нахмурился.
- Послушай, я понимаю, что это трудно, когда живешь в такой семье, как у тебя, но смирись с мыслью, что ты не Моцарт. Ты можешь вполне прилично зарабатывать преподаванием. Но не более того.
А потом- , когда она не ответила, не знала, что сказать, потянулась за рукописью… Рассудок заставил отбросить воспоминание.
Конечно, Майкл Слейн ни в чем не виноват. Но он напомнил эту гадкую ссору, напомнил, что будущее у нее очень сомнительное, если она не сможет играть на флейте или не примется снова за композицию. Сомнительное и одинокое - разве что она сумеет преодолеть свое чувство к Патрику.
- Знаменитыми? - переспросила она с ненавистью. - Только те, о которых снимают кино. Большинство же голодает до самой смерти.
Он мягко поправил:
- Но не те, у кого отчим Фридрих Шмидт.
Встретившись с ним глазами, Алексис с некоторым удивлением осознала, что вызывает у него такую же антипатию, как он у нее. Что ж, это даже забавно. Очевидно, он и в грош не ставит никого из наскучивших ему гостей, а вот ее отметил - после пятиминутного разговора воспылал враждой.
- Надеюсь, нет, - ответила она вслух. Презрительный блеск в его глазах подарил ей какое-то извращенное наслаждение. Шейла изумленно пролепетала:
