– Думаю, от несчастной любви сиганула, –
грустно добавила Рената. – Я сначала тоже психовала, хотела к Кириллу
домой ехать, но потом сообразила: я ж его адреса не знаю. И где родители
обитают, понятия не имею.
– Можно было сходить в институт, –
некстати вклинилась я. – Туда, где парень учится.
– Так он мне названия не сообщил.
– В справочную обратилась бы.
– Там отчество требуют. И год рождения.
– Ты и этих данных назвать не можешь?
– Не-а, – прошептала Рената.
– С ума сойти! – возмутилась я. –
Что тогда вообще тебе о кавалере известно?
– Папа – академик, мама – художник, –
принялась загибать пальцы Рената, – только чего она рисует, не скажу.
– Отец где служит?
– Фиг его знает!
– Ну-ка, быстро перечисли всю известную тебе
информацию о Кирилле! – велела я.
– Красивый, стройный, не жадный…
– Я не о характере и внешности говорю!
Анкетные данные: имя и так далее.
– Кирилл Долгов.
– Год рождения?
– Ну… вроде он мой ровесник.
– Адрес?
– Не была у него ни разу, он мамы боялся.
– Ну как можно ложиться с человеком в постель
и ничего о нем не знать?
– Он замечательный! – всхлипнула
Рената. – Я его любила, а теперь хочу забыть… Вот стану великой актрисой,
пусть тогда локти кусает! Прибежит еще, прискачет! На коленях приползет! А я
даже не посмотрю в его сторону. Поэтому и фотки на кастинг в «Желтуху»
отправила. Ну, подхожу я вам в сериал? Гожусь? Видите, сколько страдала.
Быстро высморкавшись, Рената вновь отставила
ногу.
– Сядь нормально, – велела я.
– Не берете… – с отчаянием в голосе прошептала
девушка.
Внезапно мне стало жаль дурочку. Похоже,
Корсакову использовали, но вот с какой целью? Я глянула на шмыгающую носом
Ренату и спросила:
– Скажи, к вам в НИИ легко устроиться?
Корсакова округлила глаза:
– На работу?
– Да.
– Невозможно.
– А почему? Такое блатное место?
Глупышка кивнула:
– Верно. Правда, у сотрудников оклады
небольшие, но есть премии и отличный социальный пакет. Мирон Львович старается,
директор. Знаете, что он на каждом собрании говорит? «В науке полно случайных
людей! Приехал неизвестно откуда, институт закончил, в аспирантуру пролез,
через три года кандидат, через десять лет доктор наук. Ученый… Интеллихенция…
Только настоящим интеллигентом является тот, у которого три университета в
анамнезе!»
– Не много ли? – покачала я головой.
Рената усмехнулась:
– В самый раз. Мирон Львович имеет в виду тех,
у кого дедушка и папа с дипломом о высшем образовании. Только такого человека
он считает вправе получить научное звание. В НИИ сплошная семейственность.
Знаете, как к нам на работу берут? Принесут директору бумаги, он их читает и
зудит:
– «И откуда кандидат? Да еще без красного
диплома… Фу, не пойдет. Кто у него родители? А, мама служит у нас в библиотеке?
Берем мальчика! Из хорошей семьи». До смешного доходит. Дочь дворника, если тот
асфальт у НИИ метет, возьмет, а какого-нибудь молодого гения со стороны
бортанет.
– Значит, Кирилл сумел устроиться на работу
лишь по твоей протекции?
– Ну да, – потупилась Рената. – Моя мама
в институте завхозом всю жизнь прослужила. Ясный перец, директор согласился,
только спросил: «Он приличный человек? А то у нас семейные отношения, неохота
сволочь какую-нибудь впускать». В НИИ и правда все как родные. Сплетничают,
ругаются, конечно, но считают себя одним целым. Трудно объяснить. Чужаку у нас
не прижиться. А так все знают: коли директор человека на работу взял, тот –
свой-пересвой, и принимают его.
– Вот теперь все стало на свои места, –
кивнула я.
– Значит, получу роль? – оживилась Рената.
– Сиди тихо, – велела я и, вытащив
мобильный, принялась набирать хорошо известный номер.
Из трубки сначала послышались длинные гудки,
потом они прекратились, и понеслось напряженное сопение.
– Ленинид, это я.
– Доча! Привет! – отозвался папенька.
– Чего молчишь, не отвечаешь сразу?
– Фанаты достали, – пожаловался
папашка. – Журналюги довели.
– Сам хотел славы!
– Говори, зачем беспокоишь? – начал
злиться папенька.
– Сейчас снимаешься?
– Все хотят рейтингового актера, – гордо
отозвался Ленинид.
– И что на этот раз?
– Сериал «Волки тундры».
– Про животных? А ты там с какого боку?
Играешь вожака стаи?
– Великих людей всегда подвергали
гонениям, – с горечью произнес папенька. – Зависть – страшное дело,
даже родные люди от моей славы крючатся. Фильм о бандитах. Я главный.
– Женские роли есть?
– Куда ж без них.
– Окажи услугу!
– Если шкаф починить, то лучше столяра
найми, – отозвался папенька. – Занят по самую маковку, не ем, не
сплю, не отдыхаю. В туалет сходить и то времени нет.
– Дозвездился до обморока? Нет, мебель цела, о
другом речь.
– Говори.
– Мне нужно пристроить в сериал девушку, на
роль третьего плана, но не в массовку, со словами.
– Что ты… – снисходительно затянул
папенька, – невозможно…
– Попроси режиссера.
– Ну уж нет. Вдруг она уродина?
– Вполне симпатичная.
– Или не талантливая.
– На пару реплик куража хватит.
– Образование?
– У тебя есть диплом? – поинтересовалась
я у Ренаты.
– Институт гуманитарных наук, – ответила
та, – филологическое отделение, третий курс вечернего.
Я передала информацию папеньке.
– Не-е, не канает. Только ВГИК, ГИТИС и
прочие.
– Сам-то с какой бумажкой? Справка об
освобождении с зоны у нас теперь равнозначна диплому ВГИКа?
– Я гений, – спокойно ответил
Ленинид, – самородок. И вместе со всякими чмо сниматься не желаю.
