– Верочку, – каким-то странным голосом
уточнила Маня.
– Ага, – с явным облегчением подхватила
Нюра, – точно. Мы помирились.
– Ирина у нас прощения попросила.
– Сказала, что по глупости с нами сварилась.
– Мы ее простили.
– И Веру вынянчили.
– Ну, допустим, с девкой ты одна
крутилась, – решила установить справедливость Нюра, – я в библиотеке
пахала, в Малкине не жила.
– Охохоюшки… – протянула Маня, – не так
уж там и плохо было. Верочка-то слабая уродилась, ветерок дунет – чихает,
дождик польет – кашляет. Не ребенок, а чистая мимоза. Я с ног сбилась, не
знала, как ей здоровье укрепить. А потом врач из поликлиники присоветовала: вы,
говорит, девочку на лето в деревню везите, на три месяца – там парное молоко,
свежие яички, воздух, овощи с огорода!
Маня решила последовать совету опытного
доктора, а поскольку лишних денег в семье не имелось, то нянька поехала на их с
Нюрой историческую родину, в деревню Малкино, надеясь найти там дешевое жилье.
Каково же было удивление Мани, когда она узнала: хата Нюры давным-давно
сгорела, а избушка, принадлежащая родителям Мани, стоит на месте, в ней до сих
пор живет сестра Марии Андреевны.
И снова все устроилось замечательным образом.
Верочка оказалась на природе и стала здороветь бешеными темпами.
– Тяжело ребенка без отца тащить, – вдруг
ляпнула Маня, – но мы справились.
– Постойте, – удивилась я, – но Ира
была замужем!
– Ага, – растерянно ответила Маня.
– Тогда почему о безотцовщине речь завели?
Маня отхлебнула из чашки и принялась натужно
кашлять. Я терпеливо ждала, пока внезапно возникший приступ пройдет, но бабка
старательно выдавливала из себя:
– Кха, кха, кха…
– Хорош уж кашлять! – хлопнула по столу
ладонью Нюра. – Не ломай комедию!
Маня стихла.
– Ты, Маня, дура, заболталась и понесла.
Ладно, Виоле можно рассказать, – сурово заявила Нюра.
– Ну… оно так… верно, – зашептала
провинившаяся Маня, – увлеклася… случайно… я ж вообще-то никому… И потом,
Нелли Ильинична знает, не скрыть до конца.
– Вы обещали мне помочь! – напомнила я.
Нюра ладонью пригладила торчавшую «химию».
– Мы ведь отчего с Ирой помирились… ну, по
какой причине она прощения просить стала, Лиса Патрикеевна…
– Ребеночка она нагуляла, – встряла
Маня, – невесть от кого!
– Мы сразу поняли, в чем дело, когда ее по
утрам тошнить стало.
– Нелли врача посоветовала…
– А та не взялась…
– Пожалуйста, поподробнее! – взмолилась
я.
Маня подперла щеку кулаком.
– Ща, попробую…
После того как выяснилось, что домработницы
являются полноправными хозяйками жилплощади, Ира прекратила всякое общение с
женщинами. Только процедила сквозь зубы: «Моя полка в холодильнике
верхняя», – и больше не сказала Нюре и Мане ни слова.
Состояние «холодной войны» длилось полгода.
Потом Нюра приметила, что Ире плохо.
– Наша-то, гляди, бледная, прямо синяя
стала, – сказала она однажды Мане.
– Тошнит ее по утрам, – вздохнула
подруга.
– Да ну! – всплеснула руками Нюра.
– Ага, – кивнула Маня, – скоро,
видимо, свадьба случится.
Но, вопреки ожиданиям женщин, никакой мужчина
в жизни Иры не появился, зато девушка начала полнеть. В конце концов Нюра не
выдержала и, подкараулив Иру в коридоре, задала ей в лоб вопрос:
– Ты ребеночка ждешь?
– Не ваше дело! – лихо огрызнулась Ирина.
Нюра внимательно посмотрела на дочь Эллы Дементьевны.
У девушки тряслась нижняя губа, дергалось правое веко, под провалившимися
глазами чернели круги.
– Мы с Маней пеленок нашьем, – тихо
сказала Нюра, – распашонок всяких, чепчиков. Дело плевое: машинка есть,
ситец и байку купим. Коляску нам Наташа с третьего этажа продаст, она давеча
интересовалась, не нужен ли кому «экипаж». Дешево отдает. У нее же можно и
высокий стульчик потом забрать. Конечно, кой-чего купить придется в магазине,
но у нас с Маней на сберкнижке хорошая сумма скопилась… Не дрейфь, прорвемся!
Неужто мы тебя бросим?
Ира разрыдалась и кинулась на шею врагине.
– Простите, ну простите меня… – причитала
беременная, – я вас к маме ревновала… Она мной совсем не занималась, я
вечно от нее слышала: «работа, работа», а с вами она и чай пила, и
разговаривала много. Ну зачем вы у меня маму переманили?
– Дурочка! – ласково воскликнула
Маня. – Мы ей по возрасту были ближе, не с ребенком же ей мужиков
обсуждать. Она тебя сильно любила как дочку, а нас за родственниц считала. Или
думаешь, что любовь, словно пирог, – если одному кусок отрезать, то
другому меньше достанется?
Ира вытащила платок.
– Он меня обманул, – тихо сказала она.
– Кто?
– Да один… Обещал жениться, просил подождать,
пока с супругой развод оформит, радовался ребенку, а потом…
– Бросил! – воскликнула Нюра.
– Уехал! – всхлипнула Ирина. –
Сказал, в командировку отправится на две недели. Я месяц его звонка ждала,
потом смелости набралась и домой к нему отправилась. Все равно, думала, он с
женой давно не живет, худа не сделаю. А выяснилось…
– Что? – хором поинтересовались женщины.
– Умотали они вместе с супругой, да не
куда-нибудь, а в Африку, в посольство работать, на четыре года. Все, не достать
его, соседи даже не знают, в какой стране он сейчас.
Узнав новость, испуганная Ира бросилась к
Нелли Ильиничне. Та, отругав девушку за безголовость, дала все-таки координаты
врача. Но доктор наотрез отказался помочь, сказал сурово:
– Милая, вам рожать через пять месяцев, а я не
хочу идти под суд.
– Заплачу, сколько запросите! –
взмолилась Ирина, которой ребенок был нужен лишь в качестве веревки, которая
привязала бы к ней будущего мужа.
– Нет, – твердо ответил врач.
– Не реви, – обняла Иру, выслушав ее
рассказ, Маня. – Родишь ребеночка – воспитаем. Тебя же подняли, а теперь
твоего младенца вытянем.
