– Хороший вопрос, но ответа на него пока нет.
Вера, у меня кое-какие дела сегодня, а завтра начну заниматься твоей проблемой.
Не волнуйся, я и не такие узлы распутывала. Спокойно сиди в квартире, не шляйся
по улицам. Давай довезу до метро.
– Спасибо, спасибо, – закивала
Вера. – Я послушная, я поняла: никуда и ни с кем не хожу, буду ждать
твоего звонка. Знаешь, а ведь я уже самоубийство обдумала, решила: наемся
снотворного и засну, не мучаясь. Вешаться страшно, из окна прыгать еще хуже,
лучше таблетки…
– Вот ведь дурь! – улыбнулась я. – В
общем, так. Отправляйся домой, ложись на диван, посмотри телик, а потом
спокойно подумай: что у тебя есть ценного? Из-за чего кому-то понадобилось тебя
со свету сживать? Может, кому на работе мешаешь?
Вера потрясла головой:
– Ничего у меня нет. Самое дорогое:
хрустальная ваза в серебре, она старинная, от бабушки осталась. В библиотеке со
всеми в хороших отношениях, кроме Регины, но она не из книгохранилища, а в
отделе переводов работает. В общем, нет у меня врагов. Впрочем, и подруг мало.
– Иногда человеку кажется, что коллеги его
обожают, – вздохнула я, идя к гардеробу, – а потом выясняется:
благополучие лишь внешнее, на самом деле народ злобой исходит.
– Нет, – уперлась Вера, – если кто и
задумал меня извести, то уж точно не библиотекарши, большинство из них мою маму
помнят, а бабушка и вовсе институтская легенда.
– Не поняла, твои родственницы тоже работали в
НИИ? – продолжала я расспрашивать девушку на пути к машине.
– Разве не сказала? – распахнула глаза
Верочка. – Элла Дементьевна, ну та, что во время войны фонд спрятала, моя
бабушка, а мамуля, Ирина Николаевна, всю жизнь в библиотеке проработала. У нас
династия, нами гордятся, на всех совещаниях директор не забывает сказать пару слов
о бабуле и мамочке, в пример их ставит молодым сотрудникам. Нет, на службе у
меня врагов нет. Разве вот только Рената, той от ревности мозги заклинило,
очень ей хотелось Кирилла на себе женить. Но Корсакова откровенная, она в лицо
гадость скажет или там толкнет ненароком, а подковерные игры не в ее характере.
И вообще, я же никому ничего плохого не сделала! Зачем меня пугать, а? И потом,
если не я, то кто убил Кирилла? Кто?
За разговорами мы подъехали к станции метро, я
притормозила и сказала девушке:
– Жди моего звонка. Если завтра в девять утра
позвоню, не рано будет?
– Телефон около кровати поставлю, разбудишь –
ничего страшного, – возразила Верочка. – Спасибо тебе. Знаешь, так
плохо было в последнее время, словно на сердце плита бетонная лежала. Пыталась
взбодриться, а толку нет, так и давит тяжесть. Правда, о самоубийстве
подумывать начала.
– Немедленно выброси глупости из
головы! – твердо приказала я.
– Считай, что уже забыла, – улыбнулась
девушка, – мысли на место встали. Теперь уверена: никого я не убивала. Да
просто не способна я на подобные поступки! Нет уж, так просто не сдамся, найду
того, кто придумал это безобразие. Надеюсь, с тобой вместе мы во всем
разберемся.
– Только без меня ничего не предпринимай. Это
может быть опасно.
Вера кивнула:
– Йес! Жду звонка завтра в девять. Так, сейчас
куплю себе в булочной пирожных и съем штук пять, не меньше. Господи, как
хорошо, словно с души и правда тяжесть свалилась! Я никого не убивала, я не
сумасшедшая, все подстроено! Даже аппетит появился, прямо зверский.
– Ну и хорошо, – улыбнулась и я. –
Ты какие пирожные любишь?
– Бисквитные, со взбитыми сливками и
фруктами! – с горящими глазами воскликнула Вера. – А еще «наполеон»,
эклеры, «картошку»! Все! Любые!
Помахав мне рукой, Верочка двинулась ко входу
в метро, а я тихо покатила в сторону дома. В голове начали тесниться иные, не
имеющие отношения к только что состоявшемуся разговору мысли. Что там у нас
происходит? Вроде ни у кого дня рождения нет. Не потеряла ли я ярлычки,
срезанные с одежды в «Зубастом арбузе»? Их надо сегодня же нашить на кофты,
джинсы и, явившись в издательство, продемонстрировать Федору знак Боринелли.
Впрочем, нет, фамилия кутюрье Фаринелли. Или так звали какого-то певца?
Каретелли! Снова не так. Оранелли? Ну и ерунда лезет в голову… Лучше подумаю о
сюжете новой книги!
Увы, господь не наделил писательницу Арину
Виолову богатым воображением, мне слабо придумать правдоподобную криминальную
историю. Но коли сама становлюсь участницей событий, потом, докопавшись до
правды, я очень быстро пишу роман. У меня отличный слог, обширный запас слов и
явный талант рассказчика. Вот только фантазия подводит. Жаль, не все способны
понять мои проблемы. Если Олег просекает: жена, словно молодой пойнтер, идет по
следу, он начинает злиться и всякий раз пытается притормозить мою активность.
Решено, сейчас я никому и словечком не обмолвлюсь о знакомстве с Верочкой.
Конечно, мне не повезло, в тот момент, когда господь раздавал желающим мешки с
талантом воображения, Виола Тараканова оказалась в иной очереди и теперь не
способна складно сочинить историю. Но знаете, за чем я в той, другой очереди
стояла? За удачей! И получила ее полные карманы – мне везет на приключения, они
подстерегают меня повсюду!
Глава 8
Я на своем новом джипе мирно ехала вдоль
тротуара, но внезапно на полосе возник гаишник и повелительно замахал жезлом.
Очень удивленная, я остановилась, попыталась опустить стекло, но опять не нашла
ручку и распахнула дверь.
– Что случилось? – осведомилась я у парня
в форме.
– Ваши права, – не пошел на контакт
сержант.
Я показала пластиковую карточку.
– Документы на машину, – забубнил
инспектор, – техосмотр… ага… ага…
– Да в чем дело? По какой причине остановили?
– Пили? Сколько?
– Я? Вообще не употребляю алкоголь. А уж за
руль сесть, если бы выпила хоть каплю, даже и в голову не пришло бы!
– Угу, – протянул патрульный. –
Ширялись? Или нюхали?
– Вы подозреваете меня в употреблении
наркотиков? – изумилась я. – Ну не глупость ли… Я добропорядочная
гражданка!
– Виолетта Леонидовна, откройте
багажник! – приказал сержант, несусветно перековеркав мое имя, на что я не
стала обращать внимания. Зачем сердить представителя властных структур,
заставляя выговаривать мое и правда трудное имя-отчество?
– Не умею, – честно ответила я.
– Это как? – разинул рот парень.
– Мне только утром подарили машину, –
принялась я растолковывать суть дела. – Ехать могу, а где в ней что
открывается, пока не знаю. Даже стекло не получается опустить, ручку никак не
найду.
