– Небось стресс алкоголем снять
решила, – вынес вердикт симпатичный доктор. – Досталось ей сегодня:
отец при смерти, мать скончалась. Пусть спит, до утра гарантированно не
проснется. Да, кстати… Там шум подняли, вроде мы сюда на первый вызов не
прибыли. Так неправда это! Наша «Скорая» коммерческая, от крупной поликлиники.
Повторяю: никто от вас не звонил. А как только вызвали, мигом прилетели. Видели
нашу машину? В России таких больше ни у кого нет, в Америке закупили, по любому
бездорожью танком прет, на ходу можно операции делать, уникальное оборудование.
Только в вашем случае оно ни к чему. Анна Семеновна, похоже, скончалась сразу,
падала на пол уже мертвой. Конечно, вскрытие точнее покажет, но есть некоторые
внешние признаки, сообщающие, что смерть произошла в секунду. Повезло.
– Хорошо везение… – дернулась я.
Врач тяжело вздохнул.
– Не видели вы тех, кто по десять лет без
движения в кровати лежит. Приедешь к такому, глянешь – мама родная! Уж лучше
под троллейбус попасть! Вы езжайте домой.
– Нельзя же оставить Милу одну, –
устало сказала я.
– С ней прислуга, – напомнил
доктор. – А вам я бы рекомендовал провести вечер спокойно. Примите
валокордин, капель, скажем, тридцать пять, и в койку. Людмила не проснется до
завтрашнего полудня, вы ей не нужны.
– Лариса дура, – вырвалось из меня.
– Не стану спорить, – кивнул
доктор, – но она вполне способна лечь спать в комнате хозяйки. Езжайте
домой, сочувствие подруге выкажете завтра. Кстати, отнюдь не все люди хотят,
чтобы их в тяжелую минуту видели даже близкие друзья.
Последний аргумент был решающим. Я спустилась
на первый этаж и велела Ларисе:
– Запри двери и устраивайся на ночь в
спальне Милы. Телефон не выключай, если понадоблюсь, звони, мигом прикачу.
– Ладно, ладно, – закивала
Лара. – Ой!
– Что? – напряглась я.
– А этот?
– Кто?
– Роберто, – промямлила
Лариса, – крокодил… он там…
– Где?
– У черного входа… на крылечке… Вилка,
увези его!
Я на секунду призадумалась, затем приказала:
– Разожги камин!
– Тепло на улице, – решила поспорить
Лариса.
– Делай, что велю!
Домработница бросилась в гостиную, а я,
пытаясь унять бешено колотящееся сердце, пошла к месту смерти тети Ани.
Дверь черного хода в суматохе забыли закрыть,
она стояла нараспашку, из сада долетал дивный аромат неведомых мне цветов, а на
небольшом приступочке красовался мерзко ухмыляющийся Роберто. Набрав полную
грудь воздуха, я, словно бегун на стометровую дистанцию, затаила дыхание, потом
схватила чучело, пролетела со скоростью ветра путь до гостиной и с порога
заорала:
– А ну открывай дверцу!
Лариса моментально подняла вверх огнеупорное
стекло, за которым прыгали языки пламени, я швырнула чучело в топку, ощущая
себя Фродо, которому таки удалось избавиться от кольца[5].
Послышался легкий треск, потом хлопок, один,
другой, третий… Тотем начал корчиться, стекло заволокло темно-синим дымом, а из
камина, несмотря на то, что печники наверняка обещали полнейшую герметичность
топки, повеяло смрадом.
– Господи Иисусе… – перекрестилась
Лариса. – Подох, проклятый. Зачем только Антон Петрович его приволок? Кто
ему рассказал про страхолюдище?
– Это уже неинтересно, – ответила
я, – чучела нет.
Я, правда, не верила в сверхъестественные
способности монстра, но все же хорошо, что тотем уничтожен.
Дома меня ждал сюрприз.
– Ой, Вилка, – заулыбалась
Томочка, – хорошо, что ты не поздно вернулась, испекла твои самые любимые
пирожочки с капустой!
Тамарочка очень любит меня, ей ничего не стоит
вскочить ни свет ни заря и поставить квашню, а я на самом деле обожаю ее
выпечку. Но знаю и другое: Тома предпочитает возиться с тестом по утрам –
отводит Крисю в школу и начинает хлопотать на кухне. Томуська крепкой рукой
ведет наше домашнее хозяйство, пару раз Семен предлагал: «Давай наймем
прислугу», – но жена моментально возражала: «Нет, нет! А твои рубашки? Их
хорошо не погладят. И навряд ли чужая женщина лучше меня приготовит борщ с
пампушками». Поэтому увидеть Томуську у плиты неудивительно.
Странно иное. Затевая пирожки, подруга всегда
спросит у меня еще накануне: «Какую начинку хочешь? Капуста, мясо, ягоды,
грибы, картошка с луком?» А еще она свято соблюдает правило: вечером, когда
члены семьи дома, – никаких хозяйственных хлопот. К моменту прихода Олега
и Семена со службы на кухне царит чистота, стол накрыт, стирка, глажка и уборка
закончены.
– Быть домашней хозяйкой –
искусство, – уверяет Томочка. – Но высший пилотаж вести его так,
чтобы члены семьи полагали: все делается само собой.
И до сих пор Тамарочка не изменяла своим
принципам. Но сейчас уже совсем поздно, а приготовление пирогов в разгаре. Одна
порция, правда, уже испеклась, но на специальной подставке виден противень с
еще сырыми кулебяками, на Томусе фартук, руки подруги в муке, и ни о каких
начинках вчера речь не шла.
– Бери оттуда, – весело зачирикала
Томочка. – Осторожно, разломи и подуй внутрь, очень горячие, можно
обжечься. Чаю налить?
– Сама справлюсь, – ответила я и не
удержалась от ехидного вопроса: – По какой причине меня решили подкупить? Что
произошло? Если Олег опять внезапно, забыв предупредить жену, укатил в
командировку, то…
– Они с Семеном уехали вместе, –
ласково заулыбалась Томочка. – Я отпустила их, взяла на себя смелость.
Правда, звонила тебе, но мобильный талдычил про недоступность абонента.
Я кивнула.
– У Милки в доме такие стены, что сигнал
не проходит. Похоже, у них в особняке можно пересидеть атомную войну, столько
там бетона. А куда отправились наши вторые половины?
– Ты только не сердись! – кинулась
защищать Олега и Семена Томуся.
– Даже в голову не придет, наоборот,
хорошо, что ускакали, – усмехнулась я, – собиралась срочно садиться
за рукопись. Ты, кстати, могла и не заводиться с пирожками, чтобы подсластить
мне горечь разлуки с мужем. Так куда они подевались?
