Единственным способом освободиться от его небрежных объятий было устроить скандал, но Винсент оказался слишком близко. Очень, очень близко. Она заставила себя не обращать внимания на дурманящий запах его тела и ощущение мускулистых рук на ее талии.
– Будьте любезны, отпустите меня, мистер Винсент, – проговорила она одеревеневшими губами.
– Ни за что. – Он откровенно издевался. – Нет, до тех пор, пока вы не назовете меня Джед.
Непонятная сила хозяина дома была невероятно привлекательна, и Генриетта вновь ощутила воздействие его животной, вызывающей мужественности, от которой в животе появилась трепещущая боль. Она попыталась взять себя в руки и придать лицу строгое и непреклонное выражение.
– Ваши гости на нас смотрят.
– Мне нет до них дела. – Он явно наслаждался ее неловкостью. – Пусть смотрят.
– Я устрою сцену…
– Не устроите, – лениво перебил он. – Вы слишком леди, чтобы выставлять напоказ себя или меня.
– Зато вы совсем не джентльмен, – яростно огрызнулась она.
Он улыбнулся. Это сексуальная, интимная улыбка буквально играла на ее нервах.
– Как вы догадливы, – заметил он. – И что, вы собираетесь со мной сотрудничать?
У нее не было выбора: он и на расстоянии производил угрожающее впечатление, а теперь, когда он крепко прижимал ее к своему телу, Генриетта с трудом подавляла в себе чувства, без которых вполне могла бы обойтись. Тем не менее одно дело – выиграть битву, и совсем другое – одержать победу в войне.
– Вы не отпустите меня… Джед? – Его имя оставило странный привкус на языке. – Теперь все нормально? – резко спросила она, но резкость эта была наигранной.
– Содержание просьбы никуда не годится, – тихо пробормотал он, и в глазах его танцевали чертики, – но, поскольку в данный момент нас окружает около сотни заинтересованных глаз, ваше замечание, возможно, не лишено здравого смысла.
– Итак? – Она все еще оставалась в его объятиях, и голос ее по-прежнему звучал с вызовом, но Джед неожиданно для себя обнаружил, что изначальное стремление пробить стену, которой она себя окружила, и обратить на себя ее внимание теперь превратилось в нечто совсем иное – страстное желание и болезненную неуверенность, – точно подросток на первом свидании. Смешно. Его глаза сощурились, когда он вдруг понял, как давно не позволял ни одной женщине вот так на него действовать… Он даже не помнил, когда это случилось в последний раз.
– Прости меня, о добродетель. – Он разжал руки, лицо его как-то странно исказилось, и Генриетта на мгновение почувствовала себя лишенной чего-то важного и очень одинокой.
Но уже в следующую секунду перед ней начали мелькать новые лица, и все были крайне любезны и бурно выражали радость знакомства с нею. Ну еще бы, ведь ее держит под руку сам Джед Винсент!
– Насколько мне известно, вы живете вдали от Англии в течение большей части года. У вас есть дома в других странах? – спросила она в промежутке между знакомствами и танцами.
– Во Франции и в США. – Он стоял, прислонившись к стене и лениво окидывая ее взглядом. Как гигантский кот, затравленно подумала она. – Но меня удерживает там работа. Мой дед был для своего времени весьма передовым человеком и вовремя понял, что недостаточно просто принадлежать к британской аристократии, охотиться и рыбачить. Часть состояния Винсентов он пустил на раскрутку бизнеса во Франции и в Штатах, а деловой хватки ему было не занимать.
– Он вам нравился, – заметила Генриетта.
– Очень. – Джед улыбнулся, и в углах его голубых глаз появились добрые морщинки. – Он был как один из героев классических вестернов – волк-одиночка, живший по собственным принципам и не понимавший значения слова «компромисс».
– А вы? – Джед не ответил, но Генриетта настаивала: – Вы знакомы с этим словом или предпочитаете идти по стопам деда?
Он смотрел на нее еще несколько секунд, изучая вздернутый подбородок и настороженные глаза, а потом очень мягко произнес:
– Откуда столько агрессии, Генриетта? Кто вас так сильно обидел?
– Что?.. – От изумления она даже отступила на шаг назад. – Не понимаю, о чем вы.
– Слово «компромисс» задело вас за живое, да? – Он оттолкнулся от стены и подошел к ней почти вплотную. – Как его имя?
Ей отчаянно не нравилось ее собственное состояние в его присутствии – будто маленький испуганный зверек, которому негде укрыться. У нее в голосе послышался гнев:
– Даже если – если – у меня и были с кем-то сложные отношения, это мое личное дело.
– Так оно и останется, – констатировал он.
Сумасшествие какое-то! Они виделись всего пару раз, и этот человек ждет, что она выложит ему как на духу историю своей жизни?
– Не понимаю, с какой стати я должна с вами делиться интимными деталями.
Она использовала неверное слово и тут же пожалела об этом.
– Интимными… – протянул Джед, смакуя слово так долго, что Генриетта почувствовала, что краснеет. – Я и не думал, что задаю интимный вопрос, – медленно произнес он, завороженно наблюдая, как щеки у нее заливаются краской. – Я просто хотел узнать, нет ли таких тем, которых мне лучше избегать.
– Есть, – отрезала Генриетта, злясь на него и на себя. С ним стоит избегать любой темы.
– Отлично, – ничего не выражающим тоном произнес он и, чуть сощурив глаза, взял ее под руку. – Давайте выпьем по бокалу шампанского, пока не начались танцы. Не сомневаюсь, что у вас отбоя не будет от кавалеров, а я еще не готов танцевать, так что мне придется удовольствоваться ролью наблюдателя.
Генриетта, разумеется, заметила, что он слегка хромает, и в этот момент мысленно себя отругала за невежливость, потому что так и не спросила, как он себя чувствует. Она глубоко вздохнула.
– Извините, я не спросила, как вы себя чувствуете.
– И не надо. – Он улыбнулся своей восхитительно чувственной улыбкой. – В ваших глазах я хочу выглядеть крутым парнем, а не слабаком, который не смог удержаться в седле.
– Сбросить можно кого угодно, – поспешно возразила Генриетта.
– Меня – нельзя. – Это прозвучало беспрекословно. – Но все когда-то происходит в первый раз, вот и я пострадал от этой закономерности. А с ногой все в порядке, честно, – дружелюбно добавил он. – И с каждым днем ей все лучше.
– Хорошо. – Она снова покраснела и, сама не зная почему, разозлилась. – Я рада.
– Мм… – Он бросил на нее мимолетный взгляд ярко-голубых очей из-под полуприкрытых век, вводя ее в красивый танцзал. – Хотел бы я вам верить, но сдается мне, что вы просто пытаетесь быть вежливой, Генриетта Ноук. Что ж, терпение в конце концов всегда вознаграждается, – не без намека закончил он.
Генриетта открыла было рот, чтобы сказать нечто нелюбезное, но, подняв взгляд к его жесткому лицу, она решила промолчать: он был слишком умен, и вряд ли ей одолеть его в словесной схватке.
