– Можно вымыть парочку, – предложила
я.
– Как? – задала идиотский вопрос
актриса.
– Водой. Открыть кран, взять губку и
вперед.
– Не могу, – серьезно ответила
Фатима, – испорчу руки. Лак с ногтей слезет, царапины появятся. На съемку
позовут, а маникюр не в порядке.
Я уставилась на актрису.
– Когда весь сервиз испачкается, ты
выбрасываешь его и покупаешь новый?
Фатима захихикала.
– Нет. Вера Ивановна приходит и моет. Но
она три дня уже ко мне не заглядывает, у нее внучка заболела.
Я молча приблизилась к раковине, вымыла две
чашки, пару блюдец, ложки и спросила:
– Где полотенце?
– В ванной, на крючке.
– Кухонное!
Фатима растерянно огляделась.
– Тут висело и пропало. А зачем оно тебе?
– Посуду вытереть.
– Так сойдет, – махнула рукой
актриса. – Ну, садись и рассказывай, что за роль… А главное, какой
гонорар. У меня с деньгами беда, поэтому я соглашусь на все.
Я втиснулась на узкий диванчик, вернее, на
ящик, обитый искусственной кожей. Странный, однако, человек эта Фатима! Якобы
нуждается, но посуду сама не моет, нанимает домработницу. Вслух, естественно, я
произнесла совсем иное:
– Фатима, вспомни, пожалуйста, все, что
знаешь про Лену Напалкову. Меня интересуют ее родственники, друзья.
– Да с Ленкой никто из-за ее жадности,
кроме Полины, общаться не хотел, – сказала она и тут же спохватилась: – А
при чем тут Напалкова?
– Ее убили.
Фатима отшатнулась.
– Как?
– Застрелили.
– Кто?
– Вот это я сейчас и выясняю.
– Ты? – растерянно залепетала
Фатима. – Ваще не понимаю.
– Сядь, пожалуйста, – попросила я.
Хозяйка покорно плюхнулась на табуретку.
– Не хочется тебя разочаровывать, –
продолжала я, – но я не имею никакого отношения ни к рекламе, ни к кино.
– Чего тогда в «Панде» делаешь? –
разинула рот Фатима.
– Работаю частным детективом и в
агентство устроилась, чтобы раскрыть преступление.
Глаза Фатимы выползли из орбит.
– Вау! – ахнула она. – Во
прикол!
– У любого человека есть друзья, –
не обращая внимания на ее удивление, продолжала я, – но у Лены Напалковой,
похоже, не было близких людей. Во всяком случае, пока я не обнаружила никого,
кто сумел бы рассказать о ее личной жизни. Собрала лишь поверхностные сведения:
актриса вроде талантливая, но неудачливая. Напалкова прозябала в театре
«Занавес» на вторых ролях. Примой там была Галя Потапова.
– Почему «была»? – вздрогнула
Фатима.
– Потапова погибла.
Актриса взвизгнула и схватила телефон. Не
успела я моргнуть, как хозяйка набрала номер и закричала в трубку:
– Полька! Напалкову убили! Да! И
Потапову! У меня милиция сидит! Нет! Иди скорей!
Бросив трубку в кучу мусора на столе, Фатима
сцапала с подоконника пачку дорогих сигарет, вытащила одну и сказала:
– Они нехорошее задумали. С Ленкой я не
общалась. Ну нет слов, чтобы ее скупость описать. До смешного доходило:
Напалкова сахар с собой забирала.
– Сахар? – не поняла я.
Фатима быстро закивала.
– Ну да. Знаешь, в ресторане к кофе дают.
Положат на блюдечко три-четыре пакетика. Люди, как правило, один используют,
остальные не трогают, а Напалкова их в сумку клала. Еще бумажные салфетки
прихватывала. Вытащит их из вазочки и приговаривает: «Зачем покупать, если так
взять можно». Меня переклинивало, а Полина ее жалела. Повторяла: это болезнь,
Ленка не виновата, она как наркоманка. И рада бы от зависимости избавиться, но
не получается. Вот и Ленка собой не владеет. Полина вечно всех оправдывает, а я
видела: Напалкова просто жадобина несусветная и воровка. Запросто могла утянуть
вещь, если плохо лежит. Мы ведь со школы дружили: я, Ленка, Полина, Галка и
Тася. Поля с Таськой – два чуда в перьях, а в Напалковой я не сразу
разобралась, но потом все про нее поняла.
Фатима прижала к груди руки и тараторила без
остановки.
Глава 25
Пять девочек подружились с первого класса. Они
жили рядом, вместе бегали в школу, вместе возвращались, делали уроки у
кого-нибудь дома.
Детская дружба, как правило, приправляется
обидами, выяснениями отношений, а при общении девочек и разборками из-за
мальчиков. Но в этой компании ничего подобного не случалось. Даже в старших
классах, даже в выпускном. Полина и Таисия были совсем неконфликтны и всегда
уступали напористой Лене, а Галина лишь смеялась в ответ на грубости последней.
Вот Фатима иногда дулась на Напалкову, между ними двумя порой назревал скандал.
Но стоило Фатиме обидеться, как Лена обнимала ее и говорила:
– Я тебя люблю! Ну не злись, не хотела
тебя обидеть.
Лена очень ловко умела подлизываться ко всем,
и одноклассники, и учителя считали ее милой и откровенной. Ну поступила девочка
в чем-то не совсем красиво, так ведь честно раскаялась, признала свою вину,
попросила прощения…
Фатима тоже придерживалась такого мнения, но в
девятом классе она случайно увидела, как Напалкова шарит по карманам чужих
курток в гардеробе, ворует деньги. Фатима возмутилась. Пожаловаться учителям
было нельзя, у школьников свои понятия о чести и достоинстве, девочка просто
подошла после уроков к самой Лене с прямым вопросом:
– Зачем мелочь тыришь?
Напалкова сделала большие глаза.
– Ты о чем?
– Не придуривайся! – рассердилась
Фатима. – Я видела, как ты в гардеробе орудовала!
Одноклассница повертела указательным пальцем у
виска.
– Ты того, да? Я перчатки искала! Мое
пальто на полу валялось, шарф в одном углу гардероба, шапка в другом, а
перчаток нет. Я подумала, их баба Валя кому-то другому в карман впихнула. Дура
ты, Фатька!
Фатима растерялась. Лена вела себя спокойно,
она не плакала, не просила подругу сохранить все в тайне. В раздевалке и впрямь
царил бардак, а техничка баба Валя вполне была способна поднять с пола перчатки
и сунуть их в первую попавшуюся под руку куртку.
