Галя вздохнула, помолчала и завершила рассказ:
– Я пошла к главрежу, Лена уехала, больше
мы не встречались. Сегодня утром Иосифу позвонили из милиции и сообщили о ДТП.
Вчера ночью Лену сбила машина, водитель с места происшествия скрылся. Ну да вы
знаете.
– Так быстро установили личность
погибшей… – пробормотала я.
– Наверное, сумка рядом лежала, –
предположила Галя, – с паспортом.
– И вы подозреваете Гарика?
– Конечно.
– Почему?
Потапова смяла пустую сигаретную пачку.
– Всерьез интересуетесь или шутите? Лена
надумала шантажировать Реброва младенцем. Подробностей «спецоперации» я не
знаю, но думаю, она взяла бубульку, чтобы напугать Гарика. Вот только что
задумала? Шантаж удался, Ребров ее пристроил в какой-то проект. Но Напалковой
показалось мало, она стала наглеть, качать права, потребовала денег, квартиру,
иномарку… И Гарик решил, что ее легче убить, чем прокормить. Но только я вам
ничего не говорила! Даже не надейтесь, показания в суде не дам. И нечего меня
взглядом сверлить! Элементарно боюсь. У Реброва грузовики денег, ему киллера
нанять – как другому чихнуть.
– У вас есть телефон бизнесмена?
– Нет.
– Его адрес вы знаете?
– Конечно, нет.
– А название фирмы Реброва?
– Зачем оно мне!
– Что ж, – сдалась я, –
огромное спасибо, пойду теперь к Римме Сергеевне.
– Вас проводить? – спросила Галина,
и тут у нее зазвонил сотовый. – Да, я. Где? Нет, очень неудобно, ищи
ближе. Куда? Кафе «Буратино»? Хорошо! В десять вечера? Постараюсь успеть.
Кстати, я не такая идиотка, как капля касторки!
Забыв про меня, Галина схватила сумку и
вытащила косметичку, она явно собиралась на свидание с приятным человеком.
Глаза актрисы заблестели, щеки окрасил нежный румянец.
– До свидания, – улыбнулась я и
вышла за дверь, подумав: надо же, какое странное сравнение сделала Потапова –
«я не такая идиотка, как капля касторки».
У Риммы Сергеевны делать мне было нечего,
встречаться с ней и изображать из себя журналистку не имело больше смысла.
Я, стараясь не шуметь, двинулась к выходу.
В знак траура театр отменил спектакль, за кулисами, похоже, не осталось
никого из актеров, из экономии в длинном коридоре погасили яркие галогеновые
светильники, мой путь освещали лишь тусклые лампы, висящие далеко друг от
друга.
Внезапно чья-то рука схватила меня за локоть.
– Леночка, – занудил надтреснутый
голос, – ну не сердись! Это случайно вышло, пожалуйста, не обижайся на
старуху!
Таинственная личность испугала меня до потери
голоса. Я повернула голову, увидела приоткрытую дверь гримерной и хрупкую
старуху в слишком ярком для пожилой дамы зеленом платье.
– Леночка, – хрипела она, –
детонька! Ты чудесно выглядишь! Да! Я, правда, опять очки потеряла, но понимаю:
ты покрасила волосы. Ну скажи словечко, не дуйся! Ада Марковна не хотела тебя
обидеть, просто снова спутала сумки, они у нас похожи. Не держи зла! Ну почему
молчишь? Ладно, больше не буду тебе мешать. Нам же хорошо в одной гримерной!
Солнышко, я ждала весь вечер, а тебя все нет и нет! И куда, думаю, подевалась?
Ты же меня не бросишь?
– Я не Лена! Вы спутали!
– Что? Говори громче, –
заволновалась Ада Марковна. – И почему не начинают спектакль?
– Меня зовут Ви… то есть Валентина.
– Мы будем ставить «Валентин и
Валентина»? – обрадовалась Ада Марковна. – Чудесно! Замечательная
пьеса!
Тут, на мое счастье, в конце коридора
показался дед-охранник.
– Михаил Степанович, – обрадовалась
я, – сделайте одолжение, помогите. Похоже, Ада Марковна принимает меня за
покойную Лену Напалкову.
– Ой, горе! – протянул он. –
Ничего не видит, почти не слышит, но на сцене бойкая. Откуда что берется! Текст
помнит, знает, куда идти, а за кулисы зайдет, и бац – идиотка. Ада
Марковна-а-а!
Я вздрогнула от его вопля.
– Дружочек, – укоризненно сказала
старуха, – по какой причине ты шум поднял? Пора, кстати, спектакль начинать.
– Сегодня-а-а отмена-а-а! –
надрывался охранник. – Домой пора-а-а!
– Отменили? – изумилась
старуха. – Почему?
– Из-за Лены-ы-ы!
– Так вот же она!
– Это не она-а-а!
– Ах, ну да, – оживилась Ада
Марковна, – Леночка же уехала! Она на днях с зоопарком договаривалась!
– С зоопарком? – переспросила я.
К моему изумлению, Ада Марковна расслышала
заданный вопрос.
– Да, да, – закивала она. – Все
хотела на мишек посмотреть! У меня со слухом незадача, то он включается, то
выключается, как гирлянда елочная… чик… брык… Иногда Лена говорит, а я ничего
не понимаю, чувствую только, что сердится. Но в тот раз она с подружкой
разговаривала, а я вдруг прекрасно услышала, как она сказала ей: «Хочу на мишку
посмотреть!»
– На мишку? – впала я в еще большее
недоумение. – Именно так и произнесла, вы ничего не путаете?
– Вроде даже его называла, – запела
Ада Марковна, – порода такая… э…
– Белый! – вклинился в беседу Михаил
Степанович.
– Нет, нет.
– Бурый!
– Снова не то. Память меня подводить
стала, – пожаловалась Ада Марковна. – Топтыгин? Впрочем, нет.
– Гризли? – не успокаивался
охранник.
– Панда! – воскликнула я.
– О! – подняла указательный палец
Ада Марковна. – Именно он! Хочу, сказала Лена, на панду посмотреть… А
почему не начинают спектакль? Говорите громче, тут страшный шум, как на
лесопилке, в ушах гудит…
Глава 18
Ночевать мне пришлось у Валентины. Не знаю,
как другие люди, а я очень плохо сплю в незнакомом месте. Любая кровать, кроме
той, к которой я привыкла, кажется мне жесткой или, наоборот, излишне мягкой;
подушка комкастой, одеяло тощим.
