– Свет резкий, – пожаловалась
она. – Жозе по отвесным ступенькам туда не залезть. Ее комната внизу, у
нее ноги болят и с равновесием плохо, на второй этаж старушка еще залезает, а
дальше никак. У Жози была подруга, Люся, та в семьдесят сломала шейку бедра и
скончалась. У мамы с той поры страх, она уверена, что такая травма смертельна,
хоть я ей и повторяю: нынче просто сустав заменяют, через месяц после
хирургического вмешательства старички сайгаками скачут. Не верит. Я очень люблю
Жозю, встаю ежедневно в шесть, чтобы в магазин к открытию прирулить, пробки же
на дорогах. Выспаться удается только в понедельник, в мой выходной. А Жозя
вскакивает с птичками в пять, и ей ничего не стоит пришлепать в мою спальню –
на циферблат она не смотрит – и с самыми лучшими побуждениями объявить:
«Я кофе сварила. Хочешь чашечку?»
Жозя беспокоится о моем здоровье. Я люблю
утром пить кофе с молоком, а вечером какао. Только из города приеду, возьмусь
за банку, а она тут как тут, с заявлением: «Какао плохо для твоей головы!» Вот
я и нашла выход. Оборудовала себе спальню в мансарде и там же некое подобие
кухоньки устроила: чайник, небольшой холодильник, шкафчик с запасами. Только
пойми меня правильно! Я очень, очень люблю Жозю, она мне как мать и…
– Можешь не продолжать, –
усмехнулась я, – ты в поисках покоя устроилась на самом верху, куда по
винтовой лестнице старушке не добраться.
– Да, – глухо ответила Дана и сняла
салфетку. – Фу, как мне плохо. Извини, только-только жаловалась на Жозю, а
сама выдернула тебя из-под теплого одеяла на заре.
– Ерунда, – покривила я
душой, – я уже проснулась. Чем могу помочь? Хочешь, сделаю завтрак? Только
честно предупреждаю, повариха из меня никудышная, яйца всмятку не заказывай!
Еще ни разу, даже если стою над кастрюлей с часами в руках, не удалось получить
твердый белок и жидкий желток. Отчего-то постоянно выходит наоборот!
– Это же невозможно, – неожиданно
улыбнулась Дана, – белок всегда сварится раньше.
Я развела руками:
– Прости.
– Я не хочу есть, вопрос в другом.
– Говори. С остальным я легко
справлюсь, – опрометчиво пообещала я.
– Ты же водишь машину?
– Да, но сейчас временно осталась без
автомобиля. Джип вернула старым издателям, купила малолитражку, да неудачно.
Живо продала ее, заказала в салоне новую и пока передвигаюсь пешком. Ты же
знаешь последние события моей жизни,
[3]
я вчера рассказала вам с Жозей про свой развод.
Данка кашлянула и вздрогнула.
– Ой, головой двигать не могу! Поняла,
тачки у тебя нет. Но права имеются?
– Конечно.
– Можешь скатать на моей коробчонке в
аэропорт?
– В принципе да. А зачем?
– Собачку встретить.
– Кого? – изумилась я.
– Вечером я говорила тебе о
цвергшнауцере, он сегодня прилетает из Франкфурта.
– Ага! – вспомнила я.
– Щенка надо забрать.
– Я сумею?
– Конечно, это элементарная
процедура, – забубнила Дана. – Все оплачено, вот нужные бумаги, зал
номер семь, там отдашь квитки и получишь Мусеньку.
– Цвергшнауцера кличут Мусей? –
засмеялась я. – Не слишком пафосно.
– Вообще-то она Беатриса Каролина Третья
Гросс Шлосс из Эттинга, – пояснила Дана. – Но я посмотрела на фото и
сразу поняла: прилетит Муся. Полное имя лишь для выставки. Уже купила ей
розовую подстилку, шлейку со стразами и миску с надписью «Girl».
– Думаю, Муся устроится на ночлег в твоей
кровати, и личный матрасик ей не понадобится, – вздохнула я. – Давай
ключи. Вот только одна проблема… Хоть я и имела когда-то дома живность, но
недолго, животных не понимаю и слегка побаиваюсь. Правда, кошек меньше, чем
собак.
– Это ты зря, – с явным трудом
выговорила Гарибальди, – киски непредсказуемы, а когти у них острее
бритвы, с псом легче договориться. Так в чем незадача?
– Твоя фон баронесса третья меня не
укусит? Посажу ее на сиденье, а она на меня набросится… Мало ли чего собачине
покажется, еще кинется и сожрет водителя!
Данка расхохоталась и опять рванула к окну.
Высунувшись по пояс на улицу, она оттуда сказала:
– Мусе два с половиной месяца, она чуть
больше апельсина и намного меньше буханки черного хлеба. В столь нежном
возрасте щенята обожают окружающих и кидаются на людей только с желанием
поцеловаться. К тому же Мусю выдадут тебе в перевозке, специальном боксе.
Умостишь его на заднее сиденье – и рули спокойно.
– Вот и отлично, – успокоилась я. –
Не волнуйся, доставлю твою собачку в лучшем виде.
До аэропорта я докатила без особых
приключений. И зал, в котором происходит выдача живых посылок, обнаружила
легко.
Симпатичный молодой человек в форме
таможенника внимательно изучил бумаги и сухо произнес:
– Подождите, пожалуйста, сейчас привезут
клетку.
Я опустилась в кресло и начала перелистывать
один из журналов, лежащих на стеклянном столике. Через пятнадцать минут мне
надоело читать про лаковые сапоги и модные береты, и я уже начала подумывать, не
спросить ли у служащего, куда подевалась собака, но тут послышался грохот,
железная дверь в дальнем конце комнаты распахнулась, и в помещение вкатилась
тележка, на которой громоздилась здоровенная ярко-голубая конструкция из
пластика.
– Получите – распишитесь, – бойко
проорал парень в комбинезоне, толкавший каталку. – Тяжелая, зараза!
Я разочарованно опустила взгляд в журнал. В
зале находилось еще несколько человек, и в голову мне пришло: наверное, кто-то
выписал себе слона. Отчего я была столь уверена, что сейчас привезли не Мусю?
Объясняю: навряд ли экономные немцы посадят крохотного щеночка в перевозку,
которая по размерам обогнала «Газель».
– Госпожа Гарибальди, получите
груз, – сказал офицер.
Я мирно перелистывала страницы с фотографиями.
– Данунция Гарибальди, ваш заказ
прибыл! – не успокаивался таможенник.
– Сколько можно ждать? – возмутился
сидевший на диване мужчина в пальто. – Я пришел сюда час назад!
