– Оттого что все сюсюкают, нам самим
приходится сообщать детям правду, - взвилась баба. - Значит, так, Жанна. Ты уже
большая, обязана знать обстоятельства. Твоя мама умерла. Родители поругались
из-за любовницы твоего отца, мама обвинила его в неверности и кинулась на него
с кулаками, а он оттолкнул ее. На беду, твоя мать напоролась на острый нож,
которым нарезала обои. Клинок попал ей прямо в сердце, она скончалась до
приезда «Скорой». Произошедшее признали несчастным случаем. Твой отец отпущен
на волю.
Из всего сказанного Жанна вычленила лишь одно:
отец ни в чем не виноват. Потому радостно спросила:
– А почему папуля меня не забирает?
Серафима и тетка переглянулись.
– Ну чего, объяснишь ей нежно? -
прищурилась баба в костюме.
– Не могу, - прошептала соседка.
– Все вы такие - хотите хорошими быть, а
нас осуждаете, - скривилась гостья и повернулась к Жанне: - Кто кого убил, не
наше дело. Раз решено, так тому и быть. Но у твоего отца есть любовница, звать
ее Вероникой, она беременна и никаких детей от первого брака признавать не
желает. Отец заявление с отказом от тебя подписал, в детдом отправишься.
Квартиру никто у тебя не отберет, вырастешь - вернешься. Вопросы есть?
Собирайся! Ребенок должен знать правду, тебе уже десять, ты вполне взрослая…
Жанна замолчала.
– Да, досталось вам… - промямлила я.
– Всю жизнь их ненавижу! - звонко
откликнулась она. - И вот теперь пришла расплата. Он и эту, значит, убил.
Славно! Надеюсь, оба в аду горят! А ты кто? Зачем пришла мне радостную новость
сообщить? Столько лет про этих сволочей ничего не слышала, а последнее время
просто водопад сведений. Сначала из юридической конторы какая-то дура
приперлась. С порога заявила: «Вам наследство по линии Василия Ярцева положено,
обязательно явитесь для оформления бумаг». Маленькая, а нахальная, я ответила
ей спокойно: «Спасибо, ничего мне от Ярцева не надо». Другая бы ушла, а эта
поперла танком: «Вы обязаны! Приезжайте бумаги подписывать!» Ну и получила по
наглой морде. Никому и ничего я не должна, в особенности парочке убийц моей
несчастной мамы. В общем, дала я девчонке пинка под зад. Не успела ее вон
отправить, парень приплюхал. Правда, в отличие от хамки хорошо воспитанный.
Вошел, ботинки снял - педик, блин! - и говорит: «Я из передачи
"Криминальная правда"»…
Внезапно глаза Жанны потемнели.
– Ага, понятно. Ты тоже оттуда? Значит,
решили меня порадовать. А Гоша где?
– Кто? - необдуманно спросила я.
– Гоша, так тот журналист представился, -
пояснила Жанна. - Сказал, что снимает цикл передач про интересные дела прошлых
лет. Начал расспрашивать про убийство мамы, что я видела и слышала.
– И вы рассказали?
– Ну да, - пожала плечами Жанна, - про
труп, кровь…
– Вы же тогда находились в туалете.
Откуда знаете детали?
Жанна поежилась.
– Тетя Сима живописала. Каждый вечер, как
сказку, рассказывала: «Вбегаю в комнату - стены красные, пол бордовый… Катя
лежит, нож в груди, Вася рядом сидит…» Тьфу!
Жанна помотала головой и цепко схватила меня
за руку.
– Гоша заглядывал с месяц назад,
пообещал, что сделает суперпередачу, назовет имена, фамилии. Прямо в эфире
сообщит про Василия Ярцева, который по наущению Ники Терешкиной убил жену,
сплавил дочь в приют и остался безнаказанным. И куда журналист подевался? Ты
зачем пришла?
– Меня прислали предупредить о кончине
Ярцева, - подтвердила я предположение Жанны. - Кстати, у вас есть сестра, Вера.
– Кто? - подпрыгнула Жанна.
– Дочь Василия от второго брака. Вас
всего двое на белом свете осталось, и как ни крути, но отец у вас один был…
Жанна сжала губы тонкой линией.
– Нет, ничего общего с этим отродьем я
иметь не хочу. Мерси за радостное сообщение! Так когда фильм выйдет?
– Думаю, Гоша вам позвонит, - промямлила
я, - а почему вы назвали его педиком?
– Когда? - удивилась Жанна.
– Пару минут назад вы сказали: «Вошел,
ботинки снял, педик, блин…»
Хозяйка усмехнулась.
– Аккуратный мальчик: усы, борода
ухоженная, сильно мужским одеколоном пах. А когда обувь снял, я прямо чуть не
засмеялась. У него носки прикольные оказались - розовые, в белых зайчиках. Ну
какой парень такие нацепит? Ясное дело, гей.
Глава 30
На улице было прохладно, но мне стало жарко.
Не застегивая куртку, я дошла до машины и села за руль. Задумалась.
Хорошо ли мы знаем своих приятелей? С Никой
Терешкиной я познакомилась, дай бог памяти, лет пятнадцать тому назад. В таком
мегаполисе, как Москва, по размерам напоминающем целую страну, люди очень часто
общаются либо только с коллегами по работе, либо с соседями. Естественно,
ежедневно ездить пить чай к подружке из своего Теплого Стана в ее Митино не
станешь. Если вы не сидите в одном офисе и не живете в близстоящих домах, ваше
общение с друзьями сводится в основном к телефонным звонкам и визитам на день
рождения. Вот с Никой у нас так и вышло. Мы встречались примерно раз в полгода,
созванивались и в принципе были в курсе дел друг друга. Я знала, что у
Терешкиной не простые отношения с Василием - Нику раздражали пассивность мужа,
его полнейшее нежелание принимать решения и патологическая лень.
– Лет десять назад я ушла бы от него! -
восклицала подруга. - Но теперь… Кому он нужен? Погибнет ведь с голода. Да и
коней на переправе не меняют.
Я лишь тихо вздыхала в ответ. Ни один супруг,
как ни обидно это знать женщинам, не умер после ухода жены. Пожил некоторое
время в грязи, питаясь лапшой быстрого приготовления, и нашел себе новую бабу.
В нашем мире полно женщин, готовых тащить на своем горбу сожителя.
И вообще стенания Терешкиной я воспринимала
как привычную песню. Ее брак с Василием, несмотря на отсутствие счастья,
казался стабильным. Впрочем, что такое удачное замужество? Нам свойственно ныть
и желать невероятного. Помните некогда популярную песенку про мечту девушки о суженом:
«Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил, чтоб зарплату отдавал, тещу мамой
называл, чтоб в компании был не скучен и к футболу равнодушен, и к тому же
чтобы он и красив был, и умен!» Может, и бродят где-то по свету подобные
экземпляры, но мне они не попадались. Не видела я похожих на этот песенный
идеал мужчин ни в своей жизни, ни в биографии знакомых. Обычно получается как в
другой песне: «Выиграла в любви джек-пот, присмотрелась - идиот». Ох, милые
мои, а и не надо присматриваться!
