Глава 26
Рассказ Веры не вызвал у меня удивления - я
очень хорошо понимаю, что каждый человек имеет лицо и маску. Правда, в течение
жизни последняя прирастает к хозяину, недаром древняя пословица гласит:
«Улыбайся, даже если хочешь плакать, и скоро слезы высохнут». Мало кто из нас
ведет себя на людях так, как с близкими, при посторонних мы стараемся выглядеть
достойно, а в родном доме позволяем себе совсем другие реакции. Ну-ка спросите
себя, станете ли вы орать на начальника, если тот не заметит хорошо выполненную
вами работу? Устроите ему истерику с визгом и топотом? Закричите: «Вот так
всегда, никто меня не ценит, я ухожу»? Нет? А почему? Ах, это же ваш босс, и с
ним подобное поведение неприлично. Ну да, а дома можно закатить скандал, мы не
считаем нужным держать эмоции в узде, если вокруг только близкие и родные. Вот
парадокс. А ведь именно с ними, близкими и родными, необходимо быть ласковым,
корректным, понимающим. От начальника можно уйти, а вот папа, мама, брат,
сестра, ребенок - они навсегда. Впрочем, унести ноги можно и от семьи, но какие
переживания начнутся потом… Значит, улыбаться и сдерживаться необходимо не
столько на службе, сколько в родной обители. Но большинство людей поступает
иначе.
Василий и Ника не были исключением. С ранних
лет Вера слышала скандалы, в которых в основном мусолились две темы: мать
упрекала отца в нежелании работать и полном безденежье, а тот бросался на жену
с кулаками, требуя не смотреть на мужчин. Ярцев был ревнив, его злило, если
Ника надевала юбку чуть выше колен или позволяла себе открытый сарафан.
– Каждый выходной они лаялись, - горько
объясняла сейчас Вера. - Сначала поорут, потом телик вместе смотрят. Я фигела
от их жизни. Лучше удавиться, чем так!
…Однажды Вера не выдержала и спросила у
матери:
– Почему ты не разведешься с папой?
– Не твое дело! - зло ответила та. - Мала
еще в отношения родителей вмешиваться! - Но потом неожиданно добавила: -
Все-таки он муж и зарплату приносит, не хочу совсем нищей стать.
Тема денег была особо болезненной в семье.
Сколько Вера себя помнила, столько мама копила рубли. Ника собирала на пальто,
сапоги, посуду, летний отдых… Вера постоянно слышала от нее:
– Ешь с хлебом, мяса мало. Зачем взяла
второе яблоко? Фрукты рассчитаны на неделю. Осторожнее с колготками! Какая еще
новая кофта? В старой походишь!
Ника не хотела понимать, что дочь растет и
мечтает о любви. А какой молодой человек благосклонно посмотрит на замарашку?
Девочка пыталась выпросить у родителей сапоги, косметику или страстно желаемую
бижутерию, но отец лениво отвечал:
– Мать семейную кассу ведет, к ней и
обращайся!
А Ника приходила в ярость, услышав робкие
просьбы девочки.
– Сумку? С ума сошла! Впрочем, ладно.
Накоплю и к Новому году куплю ее тебе.
Вера, опустив голову, уходила в свою
переделанную из чулана комнатенку и ложилась на кровать. Перспектива обнаружить
под елкой сумку не радовала. Хотелось получить ее сейчас, в мае, но Ника никогда
ничего не дарила дочери без повода. Все покупки делались к дате - на день
рождения или к уже упомянутому Новому году. И Дед Мороз всегда приносил ботинки
или платье. А на Восьмое марта Вера ничего не ждала. Ника справедливо полагала,
что в женский день презенты дарят мужчины, а Василий традиционно притаскивал
один пожухлый букет мимозы, самый затрапезный, дешевле которого не найдешь.
Цветы получала Ника, дочь Ярцев за женщину не считал. А еще Веру доставал
телевизор. Тынц-тынц-тынц… Каждый день! С раннего утра!
Потом отец заболел, и врачи прописали ему гору
лекарств. Современная фармакология творит чудеса, Ярцев остался жив, но болезнь
изменила его характер, причем далеко не в лучшую сторону. У Василия стали
повторяться припадки ярости. В момент, когда ему переклинивало голову, отец
делался невменяемым, мог налететь на Нику с кулаками. Один раз он сильно
поколотил жену. Вера не поняла, из-за чего возник скандал, она услышала вопли
матери: «Верочка, скорей! Убивают! На помощь!» И… не пошла в спальню к родителям.
Пусть разбираются сами. Где двое дерутся, третий лишний. И потом, мать же не
велела вмешиваться в дела взрослых, вот пусть сейчас сама и выкручивается…
– Веруся, - перебила девушку Майя, - ты
какие-то ужасы рассказываешь. Вы же хорошо жили!
– Меня удивляет лишь одно, - протянула я.
- Почему все же Вася и Ника не развелись? Пока ты, Вера, была маленькой,
понятно - Терешкина сидела дома и зависела от зарплаты мужа. Но потом-то! В
последние годы Ника вполне прилично зарабатывала, ты уже заканчивала институт,
собиралась пойти работать. Что держало твоих родителей вместе, если учесть, что
Ярцев взял за привычку драться?
– Папа начал ревновать маму, - подхватила
Вера, - как раньше. До смешного доходило! Наденет она летнее платье, его
колбасит. «Не смей оголяться!» - кричит. Ну не цирк ли? Кому старуха нужна?
Я хотела сказать, что Ника вовсе не была
старухой, ей только предстояло справить сорокалетие, но тут в разговор с
грацией бегемота влезла Майя.
– Тебе, Вилка, не понять, - с презрением
заявила она, - Ника была благородным человеком, не способным бросить больного
мужа. Ярцев был ее крест, и Терешкина достойно несла его. Сколько раз она
говорила: «Мне надо было развестись с Васей раньше, а теперь, когда у него
здоровья нет и до смерти несколько лет осталось, подло его бросать». Вот каким
человеком была Ника! Не то, что некоторые - чуть из дерьма вылезут и прежнего
супруга кидают, не подходит он им для новой биографии.
Последнее ядовитое замечание явно было
адресовано Виоле Таракановой, ставшей успешной писательницей Ариной Виоловой. Я
уставилась на Майю. Ну и ну, пару минут назад Филипенко пела об образцовой
семье, а оказывается, что Ника упоминала при ней о разводе.
– Не слишком-то мама была с тобой
откровенна, - вдруг улыбнулась Вера, - только часть ее слов правда. Врачи и
впрямь делали не очень радужные прогнозы относительно папиной жизни. Одни
давали ему год, другие пару лет, но больше пяти не обещал никто. Говорили, что
сердечно-сосудистая система у него изношена, как у столетнего старика. Мама,
естественно, знала о состоянии его здоровья, поэтому и не шла на развод.
Наследство получить хотела!
– Велика прибыль! - не выдержала я. -
Сама же говорила, что вы от получки до зарплаты еле тянули. Разве что квартира,
но она не шикарная, а самая обычная.
Вера усмехнулась.
– Мама молодец, ей бы шпионом работать -
никаких тайн не выдавала. Другая мигом подругам растрепала бы, а она словом не
обмолвилась. Вот, я все гадаю, она отцу-то сообщила или и его вокруг пальца
обвела?
Продолжая говорить, девушка приблизилась к тайнику,
вынула из него сверкающие украшения, а затем лист бумаги.
