– Лучше забудем о нашей встрече, -
предложила Ника. - Если сболтнешь в гимназии, я тоже молчать не стану.
– Я только мерила украшения.
– Не смеши!
– Ничего не купила. А ты приобрела
шикарный перстень.
– Для подруги.
– Ха!
– Сама сука!
– Сволочь! - не выдержала Ирина
Сергеевна. - Взяточница, мерзавка! Завтра же к директору пойду. С родителей
бабки тянешь!
Ника вскинула правую руку, завуч шарахнулась в
сторону.
– Не бойся, - вдруг сказала Терешкина. -
Посмотри, нравится?
Ермакова прикусила губу, к ее горлу подкатил
горький ком, руки похолодели, глаза невольно наполнились слезами.
– Шикарно? - Ника вертела перед коллегой
пальцами. - У меня таких много. А часики? Настоящий раритет, сорок два брюлика.
И шубка не из норки, это соболь. Хочешь такую?
Нервы Ирины Сергеевны не выдержали, слезы
потоком хлынули по щекам.
– Ой-ой-ой, как у нас все запущено, -
протянула Ника. - Иди сюда.
Дальнейшее Ермакова помнила смутно. Терешкина
втолкнула ее в симпатичную иномарку, сама села за руль, довезла завуча до
МКАДа, свернула на проселочную дорогу… В конце концов женщины очутились около
милого загородного домика.
Особняк был небольшим и скромным, но Ирине он
показался дворцом.
– Входи, - приказала Ника и отперла
дверь.
Ермакова безропотно вошла в прихожую, получила
тапки, проследовала в просторную гостиную, села в кресло и тут только обрела
дар речи.
– Это все твое?
– Думаешь, я, как Машенька из сказки про
трех медведей, забрела в чужую избушку? - засмеялась Ника. - Естественно, мое.
– Зачем же тогда тебе в школе за копейки
работать? - изумилась Ирина.
Ника ухмыльнулась.
– Не скажи, в гимназии отлично платят.
– Неужели тебе муж на булавки не дает? На
брюлики отсыпает, а на кино сама зарабатываешь?
Ника села около Ирины.
– Мой Василий идиот. Оклад в пять тысяч
рублей - предел его возможностей.
– А это откуда? - обвела Ермакова рукой
гостиную. - Сколько в доме этажей?
– Один и мансарда. Не очень много.
– Офигительно! - перешла на сленг
подростков завуч. - Кто подарил тебе хоромы?
– Сама заработала, - пояснила Терешкина.
– Только не говори, что нашла миллиард на
дороге, - съехидничала Ермакова.
– Нет, конечно, - ухмыльнулась Ника. -
Ладно, похоже, нас судьба специально вместе свела. Скажи, ты хочешь иметь
собственный дом?
– Мне на него за десять жизней не
насобирать!
– Ответь, хочешь особняк?
– Да!
– А камушки? Настоящие рубины и изумруды,
да не просто мерить, а покупать?
– Да, - в изнеможении подтвердила Ирина.
– Отлично, - потерла руки Терешкина. -
Еще скажи: ты задумывалась о старости? Знаешь, какую пенсию нам государство за
честный труд даст?
– Несколько тысяч.
– Рублей! - уточнила Ника. - С голоду
можно подохнуть, на кефир не хватит. У тебя есть на кого рассчитывать?
– Муж не опора, - неожиданно
разоткровенничалась завуч, - сын женат, там супруга очень бойкая, двое детей
подрастают.
– У меня аналогичная ситуация, - кивнула
Терешкина. - Васька долдон, давно бы его бросила, но только лучше иметь статус
замужней дамы. Дочка жуткая эгоистка, она стакан воды не принесет. Вот я и
решила сама о себе позаботиться. Шутку с ними сыграю. Еще немного, и я сделаю
милой семье ручкой! Смоюсь в тихое место на море, куплю домик, заживу спокойно
одна, мужики только приходящие будут. Я женщина горячая, секс люблю, а от
Васьки толку нет. Короче, впереди у меня сплошное счастье! Хочешь мой совет?
– Говори, - прошептала Ирина.
– Приобрети недвижимость, она
безостановочно дорожает, - деловито заявила Ника. - Деньги надо вкладывать в
дома! Потом продашь - и к теплой воде. Утрешь нос всем. Что тебя хорошего ждет?
Станешь за мужем горшок выносить, внуков на горбу тянуть! Главное, никому ни
слова об имуществе. Мои ничего не знают! То-то им сюрприз будет, когда исчезнет
мамочка. Варила кашку и смылась!
– У меня нет денег! - закричала Ирина. -
Перестань издеваться.
– Появятся, - рубанула Терешкина. - Если
будешь меня слушаться, получишь полный пакет. Вторую половину жизни проведешь в
шоколаде. О’кей?
Ермакова прижала к груди кулаки и посмотрела
на меня.
Я с огромным трудом пришла в себя.
– У Ники имелся дом?
– И очень хороший, - подтвердила завуч.
– Невероятно!
– Почему?
– Терешкина постоянно жаловалась на
безденежье.
– Ну не могла же она рассказать правду.
– Ника очень скромно одевалась.
– Это ловкая маскировка.
– Верится с трудом. На прошлый день
рождения я ей подарила золотые сережки, не очень дорогие, так Никуша заплакала
от радости, - бубнила я. - А Вера! Ее дочь не имела хорошей одежды. У них порой
с матерью скандалы случались. Дочка нападала на родительницу, требовала
обновок, а Ника парировала: «Не в шмотках счастье». Впрочем, иногда они ездили на
рынок и там приобретали Верочке дешевые вещи.
Ермакова встала и начала ходить между
письменным столом и окном.
– Ника не любила Веру, называла ее
захребетницей, лентяйкой. Девушка, похоже, платила матери той же монетой.
– Нет, нет, ты ошибаешься! Конечно,
случались у них размолвки, но в общем и целом отношения были хорошие. Может,
без теплоты и доверительности, но вполне нормальные.
– Ты ничего не знаешь, Ника
откровенничала только со мной, - прошептала Ирина. - Но… но… Боже! В какую
историю я попала!
– Говори спокойно. И для начала ответь:
где брала деньги?
Ермакова нервно оглянулась.
– Дай честное слово, что поможешь мне!
– Непременно, - опрометчиво пообещала я.
– Ника говорила: ты порядочная.
