– Дорогая Виола, - расплылась в улыбке
Ирина Сергеевна, - надеюсь, вы комфортно ощущаете себя в нашем сплоченном
коллективе?
– Скажите, - решительно приступила я к
дознанию, - это вы опознавали тело Ники Терешкиной?
Завуч вздрогнула.
– Ужас! Я чуть не умерла! Завели меня в
морг - какой-то подвал, под потолком трубы, темно, - выдвинули каталку, подняли
простыню… Я едва разума не лишилась! Не дай бог еще раз подобное увидеть!
Знаете, я сразу зажмурилась.
– И опознавали личность с закрытыми
глазами?
– Нет, конечно, - прижала руки к груди
Ирина Сергеевна. - А почему вы интересуетесь?
– Да Верочка, дочь Ники, сейчас очень
переживает, что не пошла в морг, - соврала я. - Странно, однако, милиция
обратилась почему-то к вам, а не к ближайшей родственнице.
Ермакова склонила голову набок.
– Ужасное происшествие, пятно на
коллективе! Виола, могу я вас попросить об одолжении?
– Да, конечно.
– Вы попали к нам случайно и понимаете…
Ох, неудобно говорить! И люди сюда прийти могут.
– Сейчас урок начнется, - напомнила я.
– Давайте переместимся в мой кабинет? -
предложила Ирина Сергеевна.
– С удовольствием, - ответила я.
Закрыв дверь изнутри на ключ, завуч вздохнула:
– Теперь можно беседовать спокойно. А то
есть у нас в коллективе личности, которые, кхм… обожают подслушивать, собирают
сплетни, разносят их. Не понимают пагубности своего поведения. Конкуренция на
ниве образования огромна, и гимназия, чтобы выжить, должна иметь безупречную
репутацию. А у нас в последнее время беда за бедой. Мне постоянно приходится…
как бы это сказать… затаптывать костры. Сплошной стресс! Сначала географичка
указкой ученика стукнула, пришлось ее увольнять, потом кто-то стал шарить в
гардеробной по карманам. Ловим, ловим, но обнаружить вора не получается. А «на
закуску» смерть Ники. Очень вас прошу! Понимаете, наши не знают правды.
– Вы не сообщили коллективу о смерти
Терешкиной? - поразилась я.
– О ее смерти всем известно, - потупилась
завуч, - но без подробностей про гостиницу и мужа. И очень, очень прошу вас
сохранить тайну!
– Почему? Рано или поздно весть доберется
до гимназии.
– Нет, нет! - замотала головой Ермакова.
- Вероника здесь ни с кем, кроме меня, не поддерживала отношений. Мы были очень
близки, я скорблю изо всех сил… поверьте, плачу каждый день… но… у меня муж,
сын, репутация… замечательный оклад… меня уволят… я должна сохранять лицо
коллектива…
В голосе завуча послышались истеричные нотки.
– Я знаю, кто вы, - прошептала она едва
слышно. - Вы писательница Арина Виолова. Надели парик, он, конечно, изменяет
внешность… я думала… Ника пообещала мне… деньги… Лёня… он не способен…
Терешкина… О господи! Я больше не могу! Силы иссякли!
Из глаз завуча полились слезы, Ирина Сергеевна
схватила пачку бумажных платков и стала вытирать нос.
– Если моя тайна раскрыта, лучше
поговорим откровенно, - предложила я. - Похоже, вы попали в тяжелое положение.
Ермакова скомкала бумажку.
– Тяжелое? Да просто ужасное! Хоть в
петлю лезь!
– Из любой ситуации есть выход, - бойко
заявила я.
– Оптимизм - замечательная вещь, - горько
отозвалась Ирина Сергеевна, - но в моем случае он неуместен.
– Давайте вместе попытаемся исправить
положение, - предложила я.
Завуч стиснула кулаки.
– Вы можете поделиться неприятностью с
мужем? - спросила я.
– Нет! - вскрикнула завуч. - Это
исключено!
– А с сыном?
– Вы с ума сошли?!
– Одной тяжело нести беду, ее нужно
разделить с кем-то. Есть ли у вас верные подруги?
– Нет, - прошептала Ермакова, - никого.
– Значит, помочь вам некому, -
констатировала я.
Ермакова схватилась за виски руками и начала
раскачиваться из стороны в сторону.
– На вашем месте, наверное, стоит
рискнуть, - сказала я. - Лучше опереться даже на незнакомого человека.
– Если вы кому-нибудь расскажете, мне не
жить, - прошептала Ирина Сергеевна. - Хотя… Все равно, лучше умереть! Господи!
Ника… Лёня… деньги… благотворительность… я хотела помочь бедным детям…
поверьте… они счастливы теперь…
– Давайте-ка по порядку, - предложила я.
Ирина Сергеевна неожиданно успокоилась.
– Хорошо, я попытаюсь, но предупреждаю
сразу… дело невероятное… поразительное.
– Меня трудно удивить!
Завуч внезапно улыбнулась.
– Меня тоже, но Нике это удалось.
…Терешкина попала в гимназию по рекомендации
одного из родителей, богатого и чиновного Федора Глызина.
– Замечательная женщина, -
охарактеризовал он Нику. - Возьмите ее к себе, не пожалеете.
Ирина Сергеевна пригласила Нику на
собеседование и осталась довольна как внешним видом, так и внутренним
содержанием претендентки. К сожалению, в учебном заведении большая текучка
кадров. Педагоги охотно идут на работу в частную структуру, но не всякий
способен в ней удержаться. Основная масса преподавателей привыкла к покорным
родителям и детям, на которых без всякой опаски можно повышать голос. В
муниципальных школах учитель сродни богу, он вершитель судеб детей, способен
капитально испортить жизнь не только ребенку, но и всей его семье. «Школьные
годы чудесные», - поется в известной песне, но для многих они становятся
мучительными.
В частной гимназии дела обстоят с точностью до
наоборот. Отцы и матери, отдавшие немалые деньги за учебу, требуют хороших
отметок. Если деточка получает двойку, то разъяренные родичи не наказывают
недорослей, нет! Они кидаются к директору и произносят изумительную фразу:
– Ваши педагоги не способны вложить в
голову малыша знания!
И тот принимает необходимые меры. Думаете,
директор велит учителю дополнительно заниматься с «митрофаном»? Приказывает
оставить двоечника после уроков для вдалбливания в его голову основ науки?
Вовсе нет, педагогу устраивают показательную головомойку и строго-настрого
предупреждают:
– Еще раз влепишь такому-то плохую
отметку, прощайся с местом работы и жирной зарплатой.
И, о чудо, не проходит и недели, как в
дневнике недоросля расцветают пятерки, остолоп превращается в Эйнштейна…
