– Давно Ростислав вступил в права? –
поинтересовалась я.
– В конце октября, – безмятежно
ответила Злобина.
Глава 26
Домой я влетела около восьми, усталая, злая и
голодная. Собаки носились по прихожей, беспорядочно лая. Велев им заткнуться, я
втащила неподъемные хозяйственные сумки и грохнула их на пол у холодильника.
Сегодня повезло необычайно, купила форель всего по шестьдесят пять рублей за
килограмм и получила рецепт засолки этой рыбы.
– Просто семга получится, –
тарахтела торговка, бросая тушку на весы.
Я вытащила ручку, блокнотик и принялась
записывать. Давно поняла, поваренные книги полная чепуха, там такое пишут!
Например, «сварите мясо до готовности»! Ну как, скажите на милость, определить
готовность неопытной хозяйке? А мне так здорово объяснила тетка в автобусе,
когда плюхнулась рядом на сиденье, держа на весу капающий красными каплями
пакет.
– Да потычь вилкой, будет хорошо входить,
и готово!
Стоя у плиты, я смешала три столовые ложки
соли и две – сахарного песка. Потом принялась посыпать аккуратно нарезанные
ломтики смесью и заливать маслом «Олейна». Интересно, это правда будет вкусно
или жуткая дрянь получится? На гарнир к котлетам можно отварить вермишель. Я
открыла красивый целлофановый пакетик, где лежали аккуратные снежно-белые
ракушки. До сих пор на моем пути попадались только желтоватые макаронные
изделия, но торговец, всучивший пачку, хриплый мужик с опухшими глазами и
красным носом, радостно возвестил:
– Бери, натурально из Англии прибыли,
видишь, написано: «Маде ин Лондон». Первый день торгую, да что там день, тебе
первой продаю, небось вкусные! Англичане все-таки, не турки.
Честно говоря, выглядел английский продукт
странно и абсолютно не имел запаха. Решив, что макароны всегда макароны и при
отсутствии масла, мяса, муки и кетчупа все похожи друг на друга, я бухнула
содержимое пачки в кастрюльку…
– Лампочка, – донеслось из коридора, –
ты дома?
– Дома, дома! – крикнула я и вышла в
прихожую.
Там Кирюшка тихонько ставил сапоги в
ботиночницу. Так, дело плохо. Симпатичный комодик служит в нашей семье
лакмусовой бумажкой. Если Сережка, влетая в квартиру, швыряет ботинки на
полочку, значит, получил разнос от начальства или опять потерял бумажник.
Юлечка заглядывает в ботиночницу, только поругавшись с мужем, а Кирка – получив
пару двоек. Обычно он вносится в прихожую, швыряет на стул куртку, ранец и
разбрасывает ботинки в разные стороны: правый оказывается у вешалки, левый –
возле входа в кухню.
Но сегодня, тихий и какой-то прибитый, он
аккуратно надевал сапожки на колодки.
– Ну, – велела я, – быстро
говори, в чем дело? Селена Эженовна «лебедя» вкатила?
– Не-а, – помотал головой
Кирка, – она теперь ласковая, как ручная жаба, у меня в полугодии может
даже «пять» выйти.
– Тогда что? Стекло разбил? Поругался с
приятелем?
Кирюшка вздохнул, сел на стул и принялся
вводить меня в курс дела. Прежняя учительница музыки, старенькая Катерина
Андреевна, совершенно не придиралась к детям. Стояла у доски и бубнила свое:
до-ре-ми-фа-соль… А школьники тем временем мило проводили время: кто читал
детективы, кто делал уроки на следующий день. Единственное было условие –
полнейшая тишина. Если в классе начинались разговоры, Катерина Андреевна
страшно переживала, а расстраивать старушку никто не хотел. Пожилая учительница
щедрой рукой ставила всем сплошные пятерки, приговаривая: «Хороший мальчик,
тихо сидишь, не болтаешь».
Естественно, что по музыке они ничего не
знали, но кому нужен этот дурацкий предмет в наше время компьютеров, CD-дисков
и магнитофонов…
Но в конце октября милая бабуля заболела, и ее
место заняла климактерическая дама лет пятидесяти со змеиной улыбкой. Новая
преподавательница велела тут же завести нотные тетради и принялась вызывать к
доске, охапками раздавая двойки. У Кирки их стоит уже двенадцать штук. Сегодня
Лариса Захаровна сказала:
– Вот что, Романов! Во-первых, пусть
придет мать, а во-вторых, изволь к завтрашнему дню написать тест. На, выполнишь
дома.
Кирюшка взял в руки тоненькую брошюрку и
просто окаменел. Двести пятьдесят четыре вопроса! И каких! Чем отличается
кантата от оратории? Сколько позиций у скрипки? Какая бывает песня? Назовите
наиболее известные произведения Сельвинского…
– Стравинского, – поправила я.
– Ну перепутал, – зашмыгал носом
Кирка, – один шут! Стравинский, Сельвинский. Все равно мне на этот тест в
жизни не ответить! Поставит «два» в полугодии.
– Не рыдай, – велела я, – она
же твой почерк не знает?
– Нет.
– Вот и отлично. Сейчас поужинаем, я
отвечу на все вопросы, завтра сдашь, а в школу схожу, улажу твою беду.
– А ты все это знаешь? – поразился
Кирка. – Про симфонический оркестр, дирижера и арфу?
Я усмехнулась:
– Про арфу особенно, видишь ли, я
заканчивала консерваторию и даже умею играть на этом отвратительном
инструменте.
– Лампочка, – жарко зашептал
Кирюшка, – Лампушечка, любименькая, спаси меня. А я квартиру бесплатно
убирать стану…
– Ладно уж, – засмеялась я, –
пошли ужинать, подлиза!
На плите вовсю кипела кастрюля. О, черт,
совсем забыла про макароны, надеюсь, они не превратились в лохмотья.
Я быстренько стала сливать воду в дуршлаг и
через секунду поняла: что-то не так. Из кастрюльки лилась мутноватая, слегка
пенящаяся жидкость с очень слабым запахом одеколона… Наконец показалось… пустое
дно! Макароны просто исчезли! Милые белые ракушки, вкусный продукт, сделанный в
Англии, лапша высшего качества… Неужели растворились без следа?
В полном изумлении я глядела в пустой дуршлаг.
Да, такого со мной еще не случалось.
– Ты это варила? – спросил Кирка,
показывая пустой пакет.
Я удрученно кивнула. Внезапно мальчишка
захохотал в голос.
– Очень смешно, – обозлилась
я, – между прочим, вермишель растворилась из-за того, что заболталась с
тобой!
– А вот и нет, – продолжал
веселиться Кирка, – это ни при чем! Мыло всегда в воде разлагается!
– Мыло?!!
– Ага, – ржал Кирюшка, – гляди,
тут же все написано.
И он ткнул грязным пальцем в пакет. Я молча
смотрела на латинские буквы.
– Лампушечка, – поинтересовался
Кирка, – ты английский-то знаешь?
