Внутри оказалось очень тепло, светло и чисто.
Под потолком горела не одинокая лампочка, а трехрожковая люстра.
Крепкий мужчина лет сорока поднялся из-за
стола и довольно приветливо спросил:
– Вы к кому?
– В домоуправление.
– Прошу, – улыбнулся секьюрити и
широким жестом указал на высокую дверь.
Я улыбнулась в ответ, толкнула створки и
оказалась в большой, просторной, очень чистой комнате. Очевидно, местные власти
любили растения, потому что в помещении все цвело и зеленело. На подоконнике
устроились горшочки с декоративным перцем. Мелкие красные плоды густо покрывали
растения. Рядом, в кадке, источал удивительный аромат лимон, увешанный тяжелыми
желтыми цитронами. В углу буйно раскинули листья неизвестные мне деревца,
похожие на карликовые пальмы. Посреди этого великолепия в голубой, обитой атласом
корзине спал чудовищный кот самой плебейской «тигровой» окраски. Животное было
бы ничем не привлекательно, кабы не вес, килограммов двадцать, не меньше.
Огромная круглая голова напоминала рысью, могучие лапы вываливались из
корзинки, впрочем, живот и хвост тоже. Котяра самозабвенно пел, источая
довольство и счастье.
– Какой большой! – ахнула я.
Женщина, сидевшая у письменного стола, подняла
голову от ведомости.
– Да уж, наш Леопольд – мужчина в теле,
подобрали у бачков в прошлом году, чуть больше мыши размером, все ел без
разбору – суп, кашу, макароны, – а теперь поганцу мясо покупаем, да еще не
всякое жрать станет. Принесешь слишком жирное, морду воротит! Вы ко мне?
Я окинула взглядом ее простоватое лицо с носом
картошкой и редкими кустиками бровей. Наверное, разведенка, на руке нет
обручального кольца, только золотой перстень с большим кроваво-красным рубином.
Скорей всего зарплата маленькая, но пытается привлекательно выглядеть –
симпатичная белая блузочка и шерстяной пиджак в мелкую клетку. Губы намазаны не
совсем подходящей по тону помадой с перламутром, ее цвет не совпадал с колером
лака на ногтях. К тому же брови слишком черные, а жирные подводки на нижних
веках сделали маленькие глазки похожими на щели. Но в целом впечатление
приятное, скорее всего она не слишком умная и не вредная тетка.
– К вам, – подтвердила я. –
Скажите, давно ли в этом доме проживает Татьяна Молотова?
Домоуправша посерьезнела, легкая тень набежала
на ее лицо.
– Не могу давать сведения о жильцах.
– Мне можно, – тихо и вкрадчиво
сообщила я, вытаскивая только что сделанное удостоверение.
Увидав золотые буквы ФСБ, женщина покраснела:
– Ой!
– Не стоит пугаться, – великодушно
сказала я, – дело щекотливое, давайте потолкуем, и, если кто войдет,
скажите, будто нанимаете меня на работу уборщицей, хорошо?
Домоуправша кивнула.
– Ну и отлично, для начала представьтесь.
– Самойлова Ирина Федоровна, 1952 года
рождения, – пробормотала собеседница.
Похоже, она слишком испугалась.
– Милая Ирина Федоровна, – решила я
ее успокоить, – лично к вам у нашей службы претензий нет, нас интересует
только Молотова, расскажите о ней поподробней.
Самойлова вытащила из сейфа толстую книгу и
принялась путано вводить меня в курс дела.
– Дом наш, – запиналась Ирина
Федоровна, – особенный, другого такого во всей Москве не сыщешь.
Во-первых, стоит крайне удобно, в двух шагах от метро, рядом чудесный парк,
настоящий лес, а до центра рукой подать: всего пять остановок на подземке – и
Красная площадь.
Но главная достопримечательность здания
оказалась не в этом. Красивый дом построили в конце сороковых годов по личному
распоряжению Сталина. Вождь народов загорелся тогда идеей собрать под одной
крышей элиту научного мира, докторов наук и профессуру. Здание замышлялось как
кооператив нового быта. В подвальных помещениях расположились прачечная,
столовая, библиотека, магазины и даже небольшой кинозал. Ничто не должно было
отвлекать ученых от работы, все предприятия обслуги находились под рукой.
Под стать оказались и апартаменты, сплошь
трех– и четырехкомнатные квартиры. Огромные пространства, высота потолка 3.70,
кухни зашкаливали за двадцать метров, ванные превышали десять, а по коридорам
дети и внуки катались на велосипедах.
Шли годы, дом жил своей жизнью, старательно
отгораживаясь от чужаков. Старики-ученые, получившие ордера из рук самого
Иосифа Виссарионовича, благополучно сходили в могилу, на смену им подрастали
дети, тоже становившиеся докторами наук и профессорами. Кое-кто из бездетных
вдов с удовольствием продали бы сейчас несуразные гигантские квартиры и
переселились в маленькие однокомнатные. Но совет жильцов всячески противился
проникновению в «крепость» посторонних. Квартиру в элитарном здании мог
получить только ученый и член его семьи. Пару раз чужаки все же вселялись в
цитадель. Например, Ада Львовна из 75-й прописала у себя племянника, владельца
небольшого ресторанчика, и правление кооператива не смогло ничего поделать. Но
стоило парню въехать после смерти благодетельницы в роскошные комнаты, как
начались чудеса.
Сначала испортилась электропроводка, потом в
батареях возникли воздушные пробки, перестал таинственным образом работать
телефон, протекли соседи сверху… Мужик плюнул и решил продать квартирку, но на
этот раз не стал ругаться с советом жильцов, а обратился к председателю с
просьбой подыскать покупателя. Дело уладилось вмиг, и через две недели в бывших
хоромах Ады Львовны праздновал новоселье молодой академик.
Таня Молотова въехала год тому назад.
– Разве она научный работник? –
удивилась я.
– Нет, – улыбнулась Ирина
Федоровна, – за нее очень просил Георгий Львович Дааз, наш председатель
правления кооператива. Таня – его внучатая племянница, замужем за крайне
приятным молодым человеком, Михаил его зовут.
Я почувствовала нервную дрожь и решила
уточнить:
– Она замужем?
– Что же тут удивительного? –
переспросила Ирина Федоровна. – Только супруг у нас не прописан. Таня
говорит, будто он у матери остался, так часто делают. Кстати, он постоянно в
разъездах, хотя частенько их с Танюшей вижу вместе.
Георгий Львович рекомендовал свою племянницу с
самой лучшей стороны – молодая, с высшим образованием, знает не то три, не то
четыре языка, работает переводчицей, мила, интеллигентна. Под стать и вторая
половина – владелец крупной фирмы, торгующей компьютерами и программными
продуктами, богат… Это вам не хозяйчик занюханного железного вагончика, гордо
именующегося ресторан «Золотой лев».
