– Чудесный инструмент, –
восторгалась мама, – большой, значит, сама не пойдет с ним в школу, нужен
провожатый! Очень хорошо, всегда под присмотром!
Так начался крестный путь ребенка – будущего
гения. Долгие часы провела я, тупо сидя за арфой. Впрочем, случались и тихие
радости. Изредка мама уезжала на гастроли, и тогда можно было сачкануть: лечь
на диван с книжкой и елозить ногой по струнам. Звуки при этом получались
чудовищные. Но, с одной стороны, папе, профессору математики, было не дано
чувство ритма, а с другой – из-под моих пальцев, как правило, лились отнюдь не
дивные мелодии. Правда, мама-певица разом бы поняла, в чем дело!
Арфу я ненавидела, как человека, пинала ногой
и щипала, но в восьмом классе мамочка сообщила:
– У тебя, детка, талант, будем готовиться
в консерваторию.
Я пожала плечами. В дневнике стройной чередой
теснились тройки по всем предметам, наверное, консерватория – лучший выход в
таком случае. Мамуся нажала на всевозможные кнопки и педали – меня приняли.
Многие вспоминают годы студенчества как лучшее
время в жизни, но мне учеба представляется одним монолитным куском темно-серого
цвета. Подруг не нашлось, а преподаватели, сразу разобравшись в моей
«талантливости», не слишком старались. Кое-как переползая с курса на курс, я
добралась до диплома. Впереди маячила жизнь в обнимку с ненавистной арфой.
Папа к тому времени скончался, а обидеть маму,
сказав ей, что бросаю занятия музыкой, я не могла. Шел 1984 год, предтеча
перестройки. Мамуля еще разок тряхнула связями, и меня взяли на работу в
филармонию. В месяц выходило пять-шесть концертов. Помните, в те годы было
распространено понятие «нагрузка»? Покупаете, допустим, в магазине книгу, остродефицитного
В. Пикуля, и должны еще оплатить в придачу сборничек стихов поэта Пупкина
«Широко шагает рабочий класс». Не хотите Пупкина? Не получите Пикуля! Вот так и
я со своей арфой. Народ ждал эстрадную песню, юмориста, на худой конец,
жонглеров или дрессировщиков с собачками. Но тут конферансье, закатывая глаза,
сообщал:
– Сен-Санс, пьеса для арфы.
И на сцену, тяжело ступая лаковыми лодочками,
выбиралась я в белом концертном платье и принималась не слишком споро щипать
несчастную арфу. Сейчас бы, наверное, меня закидали гнилыми помидорами, но в
середине восьмидесятых публика была иной, более интеллигентной и жалостливой.
Все понимали, что арфистка идет в придачу к Кобзону или Лещенко, и даже скупо хлопали.
Так прошло семь лет. Потом мама спохватилась.
Любимой доченьке подкатывало к тридцати, а кавалеров все не получалось. Да и
как я могла их завести? В гости мы ходили только с мамой, отдыхать ездили
вместе, а подруг у меня так и не организовалось! Мамуся вновь кинулась к
телефонной книжке. В нашей жизни начался новый период – меня выставили на
ярмарке невест! И вновь никто не поинтересовался: а хочу ли я замуж? С мамочкой
просто было бесполезно спорить…
Одного за другим мамуля отвергала предлагаемых
кандидатов. Семен слишком стар, к тому же вдовец, с детьми. Петр уродлив,
Константин пьет, Алексей всем хорош, но беден, словно церковная мышь. Мамусечка
хотела совершенно невероятного жениха – красивого, умного, богатого,
интеллигентного, непьющего и желательно – круглого сироту с квартирой и дачей.
Самое интересное, что через год интенсивных поисков такой кандидат был найден –
Михаил Громов. Он приходился племянником мамулечкиной ближайшей подруге и
крайне успешно занимался бизнесом. Было только одно «но». Жениху едва стукнуло
двадцать четыре, я же справила в июне тридцатилетие. Правда, вопрос о возрасте
недолго волновал высокие договаривающиеся стороны. Аделаида Максимовна, Мишина
тетка, хотела побыстрей избавиться от ответственности за племянника, которого
опекала после смерти родителей, а моя мамусечка была готова на все, чтобы
надеть мне на правую руку простое обручальное кольцо. Нас познакомили и
поженили.
Через полгода после свадьбы с чувством
выполненного долга скончалась моя мама. Аделаида Максимовна пережила ее ровно
на месяц. Естественно, что я бросила концертировать и целыми днями валяюсь дома
на диване. Домашнее хозяйство ведет Наташа, детей у нас с Мишей нет. Иногда в
голову приходит мысль: собачку, что ли, завести? Пару раз мы даже ездили смотреть
щенков, но возвращались домой разочарованными. И потом, с собакой придется
гулять, кормить по часам, возить к ветеринару и на выставки – сплошная докука.
К тому же где-то года четыре назад у меня неожиданно началась обвальная
аллергия, и вопрос о домашних животных завял сам по себе.
Дни мои проходят одинаково. Встаю около
десяти, принимаю ванну, потом завтракаю, пью кофе и усаживаюсь перед
телевизором. Затем обед и примерно полуторачасовой сон, потом отправляюсь либо
в парикмахерскую, либо по магазинам… Одно время пробовала ходить в бассейн, но
моментально заболела воспалением легких, а на занятиях шейпингом здорово
растянула ногу. Так что со спортом было покончено. Вот массаж принимаю с
удовольствием, люблю баню, только никогда не прыгаю после парной в бассейн с
водой – береженого бог бережет.
Однако в моей беспросветно скучной жизни есть
луч света. Это детективные романы. Я обожаю чтение на криминальную тематику и
скупаю книги мешками. Маринина, Дашкова, Серова, Яковлева, Полякова – вот они и
стали моими настоящими подругами. С какой радостью я хватаю новинки! Одна беда
– книги хватает ровно на день. Ну отчего эти дамы так медленно пишут! Вот
сегодня совершенно нечем заняться, а по телевизору показывают такую чушь, что
скулы сводит.
Уютненько устроившись на диване в горе пледов
и подушек, я развернула шоколадку и велела Наташе:
– Сделайте любезность, дорогая, дойдите
до проспекта и купите газеты: «Криминальная хроника», «Петровка, 38» и
«Мегаполис».
Наташа кивнула и опрометью кинулась выполнять
приказание. Я вытянулась на софе. Все-таки хорошо, что не приобрели собаку,
сейчас бы пришла, залезла ко мне, помешала отдыхать…
Резкий звонок заставил вздрогнуть. Часы
показывали около полудня. Очевидно, растяпа Наташа, торопясь выполнить
поручение, забыла ключи. Я сползла с дивана, рывком распахнула дверь и вместо
довольно крепкой белокурой Наташи увидела стройную черноволосую девушку.
– Вы жена Михаила Громова? –
спросила она.
Недоумевая, я кивнула. Девчонка протянула мне
пакетик и быстро-быстро застучала каблучками по лестнице.
– Кто вы? – запоздало
поинтересовалась я, но внизу уже хлопнула дверь подъезда.
В пакете оказалась видеокассета и записка:
«Смотри одна».
