– Это наш стиль, – пояснил
Костя, – клиент не видит процесса, лишь конечный результат. Вот завершим,
и полюбуетесь. Можете не сомневаться, из моих рук выходит только нечто
экстраординарное, великолепное и прекрасное!
После подобных заверений я расслабилась. В
кабинке звучала приятная музыка, Костя безостановочно болтал о моде, шампунях и
кремах. В голове у меня образовалась каша из сведений о последних достижениях
косметологии и интимной жизни кинозвезд.
Затем зажужжал фен.
– Ах, ах, ах, – бормотал Костя,
легким, танцующим шагом двигаясь вокруг кресла, – нет, потрясно,
великолепно, глаза болят смотреть на такую красоту… А сейчас небольшой макияж…
По моему лицу заходила щекочущая кисть, в ход
пошли тени, румяна, губная помада…
Наконец Константин снял розовый халат и
провозгласил:
– Ну, пошли в холл.
Мы выбрались из кабинки и прошли в приемную.
Мастер подвел меня к огромному зеркалу и гордо сказал:
– По-моему, класс. Нравится?
Я глянула, да так и застыла, будто несчастная
жена Лота. Из динамиков полилась песня. Безголосый Жечкин самозабвенно выводил:
«Потому что нельзя, потому что нельзя, потому что нельзя быть красивой такой…»
Очень подходящая мелодия, потому что и впрямь
нельзя быть такой! Несколько минут я безуспешно пыталась прийти в себя.
Константин предпринял титанические усилия, превращая клиентку в неведомую
Гламуру, и теперь мои глаза с ужасом обозревали результат. Физиономия… Нет,
лучше сначала о волосах. Их подстригли и выкрасили, причем самым невероятным
образом. У корней пряди стали черными, далее шел светлый цвет, а концы радовали
глаз ярко-розовым колером. Этакий взбесившийся фламинго или обезумевшая ворона,
решившая превратиться в экзотическую цаплю. Сходство с птицей придавала и
стрижка. Короткие лохмы стояли дыбом. Нет, пожалуй, я поторопилась, сравнивая
себя с пернатым. Следовало признать, более всего я походила на дикобраза, по
недоразумению вымазанного вишневым муссом.
– Ну, – поторопил Костя, по-своему
понявший молчание клиентки, – как?
– Отпад, – выпалила я и уставилась
на то, что еще утром было моим родным лицом.
Кожа потеряла бледный цвет. Сейчас лоб, щеки и
даже шея радовали глаз монгольской желтизной. О славных предках с Востока
напоминали и глаза. Вообще-то они у меня серо-голубые, но сейчас из-за сильно
накрашенных ресниц, бровей и век радужка стала казаться почти черной. По щекам
разливался темно-коричневый румянец. Губы неожиданно стали полнее и как-то
выпятились, подбородок уменьшился, а нос по непонятной причине вытянулся. Я не
стала ни моложе, ни красивее, ни лучше… Просто другая женщина.
– Муж не узнает, – восхищался
Костя, – схватит в охапку и сразу в постель. Не жена – конфетка, красивая,
сексуальная, новая…
Я молча отдала 90 долларов и плюхнулась на
диван.
– Приходите еще, – тараторил
Костя, – рад встрече, только запишитесь предварительно, я мастер высшей
квалификации и всегда занят, сегодня вам просто повезло. Постоянная клиентка
заболела. Кстати, как вас зовут?
– Франциска Каталонская, – выпалил
язык.
– Ах, какое имя! – вздохнул Костя.
Он явно не знал о французской герцогине,
которую ехидные современники за чрезмерную любовь к пудре, румянам и мушкам
прозвали Раскрашенная Лошадь.
Усевшись на диван, я призадумалась. Двинуться
в туалет и быстренько смыть безобразие или получить за девяносто долларов хоть
какое-нибудь удовлетворение и явиться в таком виде пугать домашних?
– Простите, – раздался приятный
тенорок.
Я в ужасе подняла глаза. Даже если мне станут
предлагать абсолютно бесплатно сделать маникюр, ни за что не соглашусь! Вдруг у
этой Гламуры, послужившей эталоном для моего нынешнего образа, на пальцах
татуировки. Нет, в этом салоне требуется держать ухо востро!
– Простите, – повторил тенор, –
я – Андрей. Костя сказал, вы меня искали?
Около дивана стоял симпатичный молодой человек
в красивом велюровом пуловере и джинсах. Приятная улыбка озаряла его открытое
лицо. Неожиданно я обозлилась. Шляется во время работы невесть где! Заказ он
возил! До шести вечера! В другой город, что ли? Если бы гадкий мальчишка сидел
на месте, мне бы не пришло в голову тратить сумасшедшие деньги на смену имиджа!
– Майор Романова из уголовного
розыска! – рявкнула я, потряхивая черно-бело-розовой шевелюрой.
Несколько дам оторвались от кроличьей еды и
глянули с интересом в нашу сторону.
– Тише, пожалуйста, – взмолился
Андрей, – что случилось?
– Где разговаривать станем? –
злобилась я, не сбавляя тон.
– Проходите сюда, – забормотал
Андрей, показывая на небольшую дверь в углу.
Я рывком вскочила на ноги и побежала в
указанном направлении. Злость придавала бодрость и силу. За дверкой
обнаружилось крохотное помещение, забитое баночками, бутылочками с шампунем и
всевозможными пузырьками. Очевидно, тут располагался склад.
– Слушаю вас, – очень вежливо
произнес Андрей, продолжая улыбаться.
Я плюхнулась на колченогую табуретку и велела
парню:
– Садись.
Андрей вздохнул и послушался.
– А теперь, – гаркнула я, –
немедленно сообщи местонахождение Ксении Фединой. В случае отказа вызываю
патруль и отправляю на Петровку, там с тобой побеседуют по-мужски.
– Чего я сделал-то? – удивился
Андрей.
– Ничего, говори быстрей адрес.
– Да кто это такая? – изумился
собеседник. – Федина? Первый раз слышу.
– Врешь!
– Ей-богу, не сойти со стула!
– Сейчас и не сойдешь, – хмыкнула
я. – Ксения Федина, для которой ты просил справку о смерти у невесты
Вадима – Феоктистовой.
– Ах, эта, – протянул Андрей.
– Припомнил?
– Кто же такую шалаву забудет, Ксюху.
– Почему сразу не признался?
– Так фамилию забыл.
– Сейчас вспомнил?
– Ну…
– Давай рассказывай!
– Что?
– Все.
– А нечего.
