– Таня, я давно вас ищу! Очень нужно
поговорить.
– Кто вы?
– В двух словах и не ответить, но
поверьте, мне очень нужно вас увидеть.
– Приезжайте, – согласилась
собеседница.
Я побежала к метро, напевая на ходу. Кажется,
развязка близка. Но какое разочарование охватило меня, когда входная дверь
квартиры распахнулась. На пороге стояла чудовищно толстая деваха с младенцем на
руках.
«Может, это не Таня?» – в полном отчаянии
подумала я. Но девица тут же спросила:
– Это вы рвались о чем-то со мной
поговорить?
– Вас зовут Таня?
– Точно.
– Татьяна Федоровна Митепаш?
– Нет. Бодрова Татьяна Ильинична.
Я прислонилась к косяку и постаралась сдержать
вздох разочарования. Таня – слишком распространенное имя, вот и получилось
глупейшее недоразумение.
– Светлана Родионовна когда придет?
– Здесь такая не живет, –
преспокойненько вымолвила гора жира.
– Как так? – поразилась я. – Вы
же сказали…
– Ничего я не говорила, – произнесла
молодая мамаша, вытирая младенцу слюни, – вы сами спросили: «Это Света?»,
а я ответила: «Нет, Таня». А потом уж вы в гости напросились.
– Значит, Бурлевская здесь не проживает?
Девица покачала головой.
– Мы несколько лет назад купили эту
квартиру.
– А куда прежние хозяева делись?
Толстуха хмыкнула:
– Понятия не имею, дела вело агентство,
там и спрашивайте.
– Давайте адрес! – потребовала я.
– Чей? – меланхолично
поинтересовалась собеседница.
Теперь понятно, почему она такая жирная,
просто все процессы в ее организме – и физические, и умственные – заторможены
до предела.
– Риэлторской конторы!
– Не помню.
– А название?
– Чье?
Я решила набраться терпения и спокойно
пояснила:
– Агентства.
Девчонка напряглась и выдала:
– «МММ».
– Ничего не путаете?
– Ну, может, «ЛММ», как-то так!
Чертыхнувшись про себя, я вышла на улицу и в
киоске «Союзпечать» купила газету «Квартиры и дачи». На последней странице, как
и ожидалось, был приведен большой список фирм, занимающихся недвижимостью.
Спустившись в метро, я села на скамеечку и
принялась изучать названия. Ни «МММ», ни «ЛММ» там не значилось, зато стояло
«НМН», расшифровывающееся как «Новая Московская Надежная». Офис находился на
Моргуновском Валу, в седьмом доме, а в третьем проживал любовник Зайцевой
Андрей Монахов. Посчитав такое совпадение счастливым предзнаменованием, я
поехала на другой конец Москвы. Что ж, как говаривал петух, пытаясь настичь
курицу: «Если не догоню, так хоть согреюсь». Пока побеседую в офисе, а там,
может, и Монахов с работы вернется.
В «Новой Московской Надежной» кипела работа.
Контора выглядела солидно. Повсюду кожаная мебель, изящные светильники и
снующие с деловым видом сотрудники. Увидевшая меня девица расцвела и
проникновенно спросила:
– Прошу, в чем проблема? Впрочем, какой
бы она ни оказалась, мы ее обязательно разрешим.
– Даже так? – усмехнулась я. –
А вдруг я хочу получить за комнату в бараке с земляным полом двухэтажный особняк
в Подмосковье?
Но девчонка не сдавалась. На ней был красивый
деловой костюм с прямой юбкой, прикрывающей колени. Волосы причесаны без особых
затей, просто хорошо сделанная стрижка, и на лице никакой экстремальной
косметики. Все в светло-коричневых тонах. Весь облик девицы говорил о некоторой
старомодности и полнейшей надежности.
– Наше агентство работает на рынке жилья
уже десять лет, – пела девица заученный текст, – и ни одна из наших
сделок не была оспорена в суде. Надежность, честность, тщательная проверка и
аккуратное составление бумаг – вот киты, на которых стоит «НМН».
Потом она помолчала секунду и спросила:
– А у вас правда комната с земляным
полом?
Я рассмеялась:
– Нет. Моя подруга Светлана Бурлевская
продавала через ваше агентство квартиру, и теперь я хочу, чтобы со мной работал
тот же риэлтор, что и с ней.
– Нет проблем! – с энтузиазмом
воскликнула секретарша и включила компьютер.
Но вскоре выяснилось: никакая Бурлевская в
«НМН» не обращалась.
– Давайте посмотрим по адресу, –
предложила девчонка и оказалась права.
На мониторе тут же высветилась информация о
продавце. Только фамилия оказалась иной – Ломакина. Но имя совпадало – Светлана
Родионовна. Впрочем, недоразумение сразу выяснилось.
– Она была Бурлевской в браке, –
пояснила служащая, – вот в домовой книге указана под этой фамилией. А
после развода вернула себе прежнюю – Ломакина, под ней и совершала сделку.
Сочетание «Светлана Родионовна Ломакина»
показалось мне знакомым. Прокрутив быстро в уме, где могла ранее слышать про
эту женщину, я, так и не вспомнив, приготовилась записывать адрес. И тут я
получила ошеломляющую информацию! Ломакина теперь обитала в соседнем с нами
доме, во второй блочной башне, той, возле которой помещался хлебный ларек. И я
моментально вспомнила, почему мне так знакомо имя этой женщины. Светлана
Родионовна Ломакина – это она безостановочно звонила мне ночью, ошибаясь
номером. Это к ней, кипя от негодования, я понеслась, не дожидаясь утра. Это
она скончалась на моих глазах.
Глава 20
К Монахову я побрела, плохо соображая, что к
чему. Жил мужик в отвратительном доме барачного типа. Лифта в пятиэтажке не
было, окна лестничных клеток смотрели на мир выбитыми стеклами, а на
подоконниках стояли пустые жестянки из-под дешевого пива, набитые доверху
окурками. Очевидно, здесь жены разрешали мужьям курить.
Оказавшись на втором этаже, я попала в
длиннющий коридор, по обе стороны которого находились обшарпанные, совершенно
одинаковые светло-коричневые двери. Номеров на них не было. Оставалось только
удивляться, каким образом гости находят нужные комнаты. Именно комнаты, потому
что за дверями скрывались не квартиры. Это стало понятно, когда я, миновав два
зловонных туалета, уперлась в кухню.
