– Нет, – успокоила я ее, –
просто я ищу Ксению Федину и, когда узнаю, где она, сразу уйду.
Нина схватила со стола пачку «Собрания» и, не
предложив мне сигарету, принялась нервно щелкать зажигалкой.
– Я с ней давно не имею дела!
– Хорошо, поставим вопрос иначе, где она
жила раньше?
Нина принялась усиленно пускать дым.
– На квартире, в Колодезном переулке.
– Вы ведь жили вместе?
– Предположим!
– Познакомились в «Лауре»?
– Может быть!
– Что вы про нее знаете?
– Ничего!
Мне надоел подобный разговор, и я резко
встала:
– Что ж, прощайте.
– Скатертью дорога, – окрысилась
Нина.
– Завтра, – холодным тоном заявила
я, – явитесь вместе с мужем на Петровку, сейчас выпишу повестку, давайте
паспорт.
– Зачем с мужем? – растеряла весь
боевой пыл Нина.
– Не хотите по-хорошему вспомнить ничего
про Ксению, придется попросить вас сделать это в присутствии супруга.
– Ладно, ладно, – быстро пошла на
попятный девушка, – ну при чем тут муж? Он никогда не видел Ксению… а я
правда про нее ничего не знаю, мы давно дружить перестали.
– Почему она явилась к вам со скандалом?
Нина аккуратно загасила окурок.
– Дайте честное слово, что это останется
между нами!
С легким сердцем я ответила:
– Честное милицейское.
Нина печально вздохнула:
– Не всем так везет, как Никите, дом –
полная чаша, отец и мать пылинки сдувают, а когда мачеха появилась, хуже не
стало. Я ведь моложе Кита и изо всех сил стараюсь стать ему хорошим другом. Но
порой просто злоба душит, ну почему одним все, а другим ничего! Ну чем я хуже?
Только тем, что родилась у придурков!
Глава 15
Ниночке и впрямь не повезло. Нет, ее родители
не пили горькую и не вели асоциальный образ жизни. Как раз наоборот. И папа и
мама были страшно правильные, самозабвенные зануды. С младенчества Нина росла в
системе глупых, необъяснимых запретов. Спать надо ложиться в восемь тридцать,
на ночь нельзя есть мясо, телевизор можно смотреть только полчаса в день… Но
эти родительские придури можно было объяснить заботой о состоянии здоровья
ребенка. Кое-как оказывались доступны для понимания постулаты – «юбка у
приличной девочки прикрывает колени» и «воспитанная девушка никогда не пойдет
гулять с мальчиком». Но почему было нельзя сидеть в кресле нога на ногу,
пользоваться дезодорантом, читать Майн Рида, ходить в бассейн и насыпать
заварку в кружку, не знал никто. Нельзя, и точка!
– Жить следует правильно, – изрекал
папа, выдумывая новый запрет.
– Бери пример с нас, – наставляла
мама, покупая шестнадцатилетней девочке фетровые сапожки.
Сдерживая слезы, Ниночка натягивала боты
«прощай, молодость» и понуро плелась в школу. Она, со своими невероятными
нарядами, давно превратилась в объект насмешек. Но открыто бунтовать девочка
побаивалась. Стоило ей проявить малейшее сопротивление, как папа-военный
вытаскивал из брюк широкий офицерский ремень. Нечего было и думать о том, чтобы
разжалобить маму, та целиком разделяла педагогические воззрения мужа.
– Без хорошей порки ребенка не
воспитать, – поднимал кверху палец папа.
– Учи дитя смолоду, – подводила итог
мама.
Ниночка закончила школу и пошла в
педагогический. Вообще-то ей хотелось стать врачом, но папе казалось, что это
стыдная профессия для женщины, ведь придется смотреть на голых мужчин…
Так и жила Нина, укладываясь спать до начала
программы «Время», и неизвестно, сколько бы продлилось такое существование, но
однажды, вернувшись домой, девушка застала невероятную сцену.
– Дрянь, скотина, мерзавец,
сволочь! – вопила всегда спокойная, даже апатичная мама, швыряя в отца
все, что стояло на столе – чашки, тарелки, масленки и сахарницу.
– Тише, тише, – бормотал папа, ловко
увертываясь от «снарядов», – не надо…
Но его благодушие моментально испарилось, лишь
только маме удалось попасть в мужа довольно тяжелым блюдом.
– Уродина! – завизжал отец и ухватил
жену за волосы.
Ниночка чуть не потеряла сознание, глядя на
драку. В их доме всегда царила полнейшая тишина, даже радио не работало на
кухне. Впрочем, может, родители когда и ссорились, но делали это тайком, во
всяком случае, ранее скандалов в их скучной семье не случалось.
– Твой отец – кобель, – заявила
мама, когда супруг, хлопнув дверью, выскочил на лестничную клетку.
– Что произошло? – робко
осведомилась Нина, на всякий случай отступая подальше от потерявшей всякий
человеческий облик мамаши.
Наверное, пережитый стресс был и впрямь велик,
потому что обычно невозмутимая мать, никогда не откровенничавшая с дочерью, разразилась
рыданиями и выложила невероятную, шокирующую правду. Тихий, правильный и
занудливый отец, оказывается, имел любовницу, молодую девчонку, чуть старше
собственной дочери…
Нина слушала, раскрыв рот. Потом со дна души
поднялась мутная волна злобы пополам с обидой. Значит, ей нельзя было ничего –
ни кино, ни дискотеки, ни модной одежды, ни косметики, а папочка в это время
жил в свое удовольствие! Раздавал занудные указания и категоричные приказы,
требовал жить «по правилам», а сам… От негодования девушка чуть не потеряла
сознание.
– Я ему покажу, – причитала
мать, – найду управу, в газету напишу, ославлю на весь свет, на работу
пойду, пусть примут меры!
Мамочка явно выпала из жизни. В наше время
никого давно не волновал моральный облик сослуживцев, исчезли парткомы, стоящие
на страже обманутых жен, и газетам было совершенно наплевать на какого-то
Сорокина, свернувшего налево от супруги. Вот если бы он был эстрадным певцом,
депутатом, ну, на худой конец, футболистом…
