Она появилась на пороге в половине
одиннадцатого и, протягивая хорошенький, элегантный бумажник, защебетала:
– Надо же, как глупо получилось, брала
свои перчатки и случайно прихватила Нинин кошелек, ты проверь, там все на
месте?
Никита глянул внутрь и изумился до крайности –
сто долларов лежали нетронутые.
– Слышь, Пончик, – попросила
Вера, – налей рюмашку, плохо мне.
Кит окинул девушку взглядом. Тощее тело
сотрясала дрожь, губы посерели, а глаза совершенно провалились внутрь черепа…
Вере и впрямь было не слишком хорошо.
Вздохнув, Никита сходил в кабинет и вынес
стакан водки. Зайцева одним глотком опрокинула емкость, отказалась от
бутерброда с колбасой и, рухнув на стул в передней, принялась жаловаться на
жизнь. Никита с трудом улавливал мысль в потоке полусвязных слов. Проклиная
себя за жалостливость, скрипач попытался выставить назойливую гостью за дверь,
но та, рыдая, причитала:
– Сил нет, не дойду, оставь тут
переночевать, тихонечко в углу, прямо на полу лягу, ну Никиточка!
Парень пришел в полный ужас, представив, что
скажет ему вернувшаяся домой Нина, и полез за деньгами.
– На, только убирайся.
Вера посмотрела на бумажку и с чувством
произнесла:
– Ну и гад ты, Пончик! У самого денег
куры не клюют, а у меня сто баксов назад затребовал!
– Воровка! – не удержался
скрипач. – Пошла вон отсюда и не смей больше никогда приходить.
– Эх ты, – ныла Вера, – денег
пожалел, бумажек вшивых, а я, между прочим, когда ты сто долларешников
затребовал, человека ограбила.
В ее голове все перевернулось невероятным
образом, Зайцевой и впрямь казалось, будто она сделала героический поступок,
принеся деньги.
– Ограбила? – испугался Никита,
отступая назад. – Кого?
Дурацкий вопрос, и задавал он его риторически,
не ожидая ответа, но Верка неожиданно ухмыльнулась:
– Антона!
– Антона?!
– Угу, – кивнула бывшая
одноклассница, – он пришел ко мне вечером, довольный такой и баксы
показывает, папахен дал. Ну а мне как раз тебе кошелек возвращать, вот и
отняла!
– Как отняла? – чувствуя, что у него
начинает кружиться голова, поинтересовался Никита.
– Просто, – пожала плечами
Зайцева, – набросала в водку клофелин и угостила, он задрых, а я денежки
вытащила, и к тебе бегом. Цени меня, всегда выручу. А вот ты помочь не хочешь,
ну оставь переночевать, ноги не держат.
– Ну уж нет, – озверел Никита и
пинками вытолкал одноклассницу за дверь, – хватит, надоела. Имей в виду,
еще раз сунешься, милицию вызову, катись отсюда.
Вера заскулила, словно побитая собачка, но в
сердце бывшего одноклассника не было места жалости. Он захлопнул железную дверь
и с тяжелым сердцем отправился играть экзерсисы.
И вот теперь его мучает совесть. Может, оставь
он тогда ее у себя, она оказалась бы сейчас жива…
– Она пришла в пол-одиннадцатого?
Парень кивнул.
– Пьяная?
– Как всегда, впрочем, я не разбираю,
когда она под дурью, а когда водкой напилась. Плохо ей было, это точно.
Я молча теребила красивый плед, лежащий на
диване. Интересная картина вырисовывается. Вера подсыпает в бутылку клофелин и
едет к Никите. Наверное, еще сохранила остатки человеческого облика или и
впрямь испугалась милиции. Если у нее в кармане или в квартире найдут героин,
запросто можно срок огрести. Значит, она вернула деньги и поехала домой. А
Антон преспокойненько в это время спал на диване. Следовательно, кто-то другой
хладнокровно убил девушку в присутствии одурманенного парня, а потом испачкал
того кровью Зайцевой и вложил в руки нож. Вот почему Антон никак не мог прийти
в себя, и вот почему он, как заведенный, уверяет, будто никого не трогал… Кто
же, а главное, почему убрал Зайцеву? Неужели таинственный мужик,
прикидывавшийся работником телефонной станции, и есть преступник? Но тогда
выходит, что на самом деле он пытался прирезать меня или Катю, а может, Юлю? За
что? Мы абсолютно безвредны, словно бабочки махаон. Может, какой родственник
умершего больного решил мстить хирургу? Но зачем пытаться узнавать адрес по
телефону, достаточно поинтересоваться в больнице, Катюшины координаты не
секрет…
Чувствуя, что голова начинает идти кругом, я
довольно резко переменила тему:
– Никогда не слышал имя – Ксения Федина?
Никита хмыкнул:
– Как же! Только лучше у Нины спросите,
как ее подружка тут скандал закатила, а я обещал молчать! Честное слово давал!
Удивленная такой реакцией, я крикнула:
– Нина, подойдите сюда, пожалуйста!
Дверь растворилась, и мадам вплыла в комнату,
следом за ней ворвался одуряющий запах отвратительных духов «Рондо».
Дама подбоченилась и весьма капризно пропела:
– В чем дело? Только на одну минуту, я
жутко тороплюсь!
Интересно, куда это? Небось на массаж или в
солярий, но придется наглой вертихвостке изменить планы.
– Меня интересует ваша подруга Ксения
Федина.
– Не знаю такую, – недовольно
фыркнула дама.
– Надо же, а ваш пасынок утверждает,
будто вышеназванная особа приходила сюда и даже закатывала скандал.
Нина метнула на Никиту разъяренный взгляд.
Парень мигом съежился и пробормотал:
– Ну я пошел, поговорите наедине…
– Никита ошибся, – как ни в чем не
бывало ответила врунья, – ослышался, наверное.
Вот это она зря, у скрипачей, как правило, с
ушами полный порядок, хотя бытовой слух и музыкальный – разные вещи.
– Хорошо, – согласилась я, –
только в агентстве «Лаура» тоже припоминают, что вы дружили с Фединой.
Краски разом покинули лицо красавицы. Из
смуглого оно стало землисто-серым.
– Кто вы? – прошептала дама, мигом
превращаясь в маленькую, глуповатую девчонку.
– Сотрудник милиции, майор Романова
Евлампия Андреевна.
– Только не говорите мужу и
Никите, – залепетала Нина, – умоляю, хотите денег? Тысячу долларов?
Я покачала головой.
– Мало? Тогда две?
– Мне не нужны деньги.
– А что, что вам нужно? – принялась
заламывать руки Нина. – Пришли разбить мою жизнь? Доложить мужу?
