Многие женщины загрустили бы, окажись они у
плиты и стиральной машины, но я счастлива и довольна до неприличия. Каждое утро
я встаю в семь утра с великолепным настроением. И еще одна странность –
мучившие меня бесконечные болячки исчезли просто без следа. Ни аллергии, ни
головной боли, ни бронхита. Я здорова и, пробегав по ноябрьской слякоти в
тонких, постоянно промокающих замшевых сапогах, ни разу даже не чихнула.
– Эй, Лампа, – вновь сказала
Катя, – иди в кровать, так и будешь на диване ночевать?
– Здесь хорошо, – пробормотала я,
медленно погружаясь в сновидения, – двигаться неохота…
– Ладно, – согласилась подруга.
Я почувствовала, как сверху заботливо
опускается одеяло. Потом раздалось сосредоточенное сопение, и на грудь
навалилась горячая тяжесть. Это мопсы Муля и Ада, не найдя меня в спальне,
явились в поисках хозяйки в гостиную и моментально устроились на покой прямо
поверх одеяла. Я осторожно повернулась на бок, мопсихи свалились в уютное
пространство между моими коленями и лицом. Повозившись немного и поспорив, кто
уляжется мордой на подушку, они утихли и начали тихонечко посапывать. Нежное
сопение перешло в храп. Рейчел умостилась на полу. Шестидесятикилограммовая
стаффордшириха не полезла на диван, прекрасно понимая, что ей там не хватит
места. От мопсих исходило мирное приятное тепло, и я безмятежно задремала под
убаюкивающий храп.
Глава 2
Резкий звонок влетел в ухо, будто пуля. Я
моментально села, тряся головой и плохо соображая, что случилось. На столике
разрывался телефон. Рука машинально схватила трубку.
– Это ты? – раздался высокий нервный
голос. – Ты?
– Я, – машинально ответил мой язык.
– Умоляю, – зачастила женщина,
слегка задыхаясь, – умоляю, скорей приезжай, при тебе он побоится.
– Куда и зачем? – оторопела я.
– Послушай, – бормотала невидимая
собеседница, глотая от возбуждения слова, – ты ведь не бросишь меня одну,
скорей, умоляю. Во дворе машина паркуется, наверное, это он… Ну, Анечка, приди,
дорогая, он же убьет меня…
– Вы не туда попали, – сказала я.
Трубка моментально противно запищала. Я
положила ее на рычаг и взглянула на часы – половина шестого. Сон пропал,
мопсихи сидели на диване, тараща круглые глаза. Я невольно поежилась, и тут
телефон затрезвонил вновь.
– Анечка, дорогая, – забубнил тот же
голос, – скорей…
– Вы опять попали ко мне…
Вновь раздался противный писк. Но едва я
положила трубку, как раздалась трель.
– Господи, – воскликнул тот же
голос, – ну что же происходит! Ну почему меня все время с вами соединяют!
Боже, он сейчас войдет!
– Успокойтесь, пожалуйста, –
попробовала я образумить припадочную тетку.
Ее слова о близкой смерти совершенно не
испугали меня. Скорей всего дама – истеричка, обычная бытовая кликуша. Если бы
кто-то на самом деле ломился к ней в квартиру с желанием убить, от тетки бы уже
мокрого места не осталось. У Кати есть такая больная – Нина Кочеткова. Чуть
заболит голова, как она принимается трезвонить с диким воплем: «Погибаю,
спасите».
Ее не волнует, что на дворе ночь или
праздничный вечер, Катя обязана ехать спасать припадочную, иначе телефон
раскалится добела.
– Господи, – бормотала невидимая
собеседница, – ну что мне делать?
– Давайте я позвоню этой вашей Ане,
может, меня соединит, – предложила я.
– Да, да, да, – закричала
женщина, – пишите телефон, да скажите, что он сейчас меня убьет.
– Как вас зовут?
– Да какая разница?
– Интересное дело, – возмутилась
я, – я должна, по-вашему, сообщить этой Ане, что кто-то кого-то убьет? А
как она догадается, что речь идет именно о вас?
– Лана, меня зовут Лана! –
выкрикнула тетка и бросила трубку.
Я поглядела на бумажку. Номер почти такой же,
как у нас, только заканчивается не на семь, а на шесть.
Незнакомая Аня, естественно, мирно спала в
этот ранний час. Мерные гудки равнодушно неслись из трубки. На двадцатом я
отсоединилась. Многие люди выключают на ночь телефон, не хотят, чтобы их будили
звонками среди сна. Наверное, Аня из таких.
Может, и мне вытащить вилку из розетки да
забыть о происшедшем? Но не успела я подняться, как аппарат вновь зазвенел.
Проклиная собственное малодушие, я подняла трубку и безнадежно спросила:
– Лана? Аня не отвечает. Наверное, вам
лучше позвонить ей попозже, где-нибудь около восьми…
В трубке кто-то прерывисто всхлипывал. То ли
Лана плакала, то ли на линии были помехи. Наконец до моего уха долетел слабый
голос:
– Все, он ушел, умоляю, прошу…
Я обозлилась вконец:
– Вот видите, он ушел, вы живы, ложитесь
спокойно спать, да и мне не мешало бы доспать. Утром позвоните на телефонную
станцию и скажите…
– Умираю, – прошелестел
голос, – он убил, умоляю, придите сюда, не хочу лежать одна, Христа ради…
Слова долетали, словно сквозь вату, женщина
говорила размеренно, будто робот. Потом из трубки послышались стоны и нечто,
больше всего напоминающее поскуливание. Я опять глянула на часы – шесть. Нет,
уснуть точно не удастся.
– Какой у вас телефон?
Но Лана, очевидно, не поняла, потому что
забормотала:
– Селезневский проезд, 15, квартира 42.
Ба, да это соседний с нами дом!
– Сейчас приду, – пообещала я,
сбрасывая одеяло. Ну если у этой тетки просто истерический припадок, мало ей не
покажется. Виданное ли это дело, трезвонить посреди ночи и не давать людям
спокойно спать!
Полная злобы, я влезла в джинсы, свитер,
надела пуховик и, подобравшись на цыпочках к двери, стала осторожно
поворачивать ключ. Домашним можно еще целый час поспать, я успею вернуться, вот
только опрокину ведро ледяной воды на голову наглой истерички. Ключ, звякнув,
упал на пол. Я вздрогнула. Только не хватает разбудить детей. Но в доме стояла
сонная тишина. Даже собаки, моментально прибегающие на звук открывающейся двери
в надежде на то, что их возьмут прогуляться, мирно дрыхли на диване в гостиной.
