– Хрен с ней. Охота девке в шесть утра
подниматься, чтобы на автобус поспеть, пусть ее, перечить не стану, лишь бы
поросят вовремя кормила!
Ксюте была охота, уж очень хотелось выучиться
«чистой» профессии – стать врачом, учителем или бухгалтером и сидеть весь
рабочий день в теплом помещении, а не швырять лопатой навоз, как мамочка на
продуваемом всеми ветрами дворе.
Встав в шесть утра, Ксюша бегала на автобус,
ехать было далеко, а занятия в областных школах начинались в восемь, сельские
жители спешат начать день пораньше. Что девятый, что десятый, что одиннадцатый
класс были закончены на круглые пятерки. Ясным июньским днем у нее в кармане
оказался аттестат и золотая медаль. С таким багажом Ксюша уехала покорять
Москву, просто сбежала поздно вечером, когда мать улеглась спать. До этого они крепко
поругались. Раиса Петровна категорически запретила дочери ехать в город.
– Где родился, там и пригодился, –
изрекла мамочка расхожую крестьянскую истину, – ну за каким чертом тебе
Москва ихняя? Вон в райцентре ветеринарное училище, поступай себе, чем плохо?
Но Ксения не хотела быть ветеринаром и бегать
потом по локоть в грязи возле занедужившей коровы. Будущее представлялось ей
иным – светлым и чистым.
Приехав в столицу, девочка купила в газетном
ларьке справочник для поступающих в вузы. Плехановский и экономфак МГУ она
отмела сразу, сомневаясь в своих силах. А в заштатную академию поступила
моментально, сдав на пятерку математику.
Началось учение. Оно вновь давалось Ксюше
легко, хуже было терпеть голод. Дома они питались просто, но сытно – щи, картошка…
Мясо, молоко и масло были свои, в огороде вырастали овощи. В августе зрели
яблоки… В сараюшке кудахтали несушки, и Ксюня частенько делала себе на ночь
яишенку с луком и салом. На сытый желудок ей отлично спалось.
В столице потекла иная жизнь. Дороговизна
просто ужасала. В первое время стипендию удавалось растянуть лишь на пять дней.
Ксюта просто хваталась за голову. Молоко, которое она, как сельская жительница,
и за еду-то не считала, стоило невероятную сумму, яйца и того больше. Масло,
творог, колбаса были недоступны, а покупка новых, даже самых дешевых колготок
пробивала в бюджете зияющую брешь. Ксения запасла пшена и варила кашу на воде.
В зимнюю сессию она завалила экзамен. Голова кружилась и болела, в носу щипало,
у нее начинался грипп.
В январе к ней подошла одногруппница из
богатеньких, Вика Попова, и небрежным голосом заявила:
– Хочешь заработать?
Ксюша с надеждой глянула на нее:
– Очень.
– Тогда вымой мою машину.
Привычная к физическому труду, Ксюта в
мгновение ока справилась с заданием и получила двадцать рублей. Так она
превратилась в Викину прислугу: убирала квартиру, стирала белье, готовила,
бегала за продуктами и писала за хозяйку рефераты. В мае Вика велела
отправляться вместо нее на практику.
– Но у меня тоже практика, –
попробовала возразить Ксюша.
– Что-нибудь придумаешь, –
отмахнулась Вика.
– Не могу, – покачала головой
Федина.
– Сто долларов, – коротко сообщила
Попова.
Ксюша заколебалась. Мамочка давно простила
дочери побег и теперь частенько писала письма с просьбами. Ксюта, приезжая домой,
всегда привозила подарки. Сто долларов были нужны позарез, и девушка
согласилась.
Благополучно отработав под именем Виктории
Поповой в банке, Ксения получила самые благожелательные отзывы. Вика начала
сдавать на тройки сессию, а у Ксюты появились нешуточные проблемы – практика не
пройдена, и к экзаменам ее не допустили.
– Ты все пела, это дело, –
процитировала куратор курса басню И. Крылова, – теперь выкручивайся, как
хочешь.
И Ксюшу отчислили. Примерно месяц она жила у
Вики, подавая той кофе в постель, но в ноябре, воспользовавшись выходными
днями, Попова уехала к родителям, велев «домработнице» сделать генеральную
уборку. Но вернулась она в неубранную квартиру.
Поставив в холле дорожную сумку, Вика вскипела
от злобы. Повсюду мотались клоки пыли, воздух был затхлый, и в довершение всего
на кухне обнаружилась початая бутылка псевдофранцузского коньяка, вспоротая
банка шпрот и заветренные куски сыра. Прислуга явно принимала гостей.
Вне себя от негодования, Вика влетела в
спальню и чуть не затопала ногами. Белье из большого шкафа было просто вывалено
на пол, сверху лежала открытая коробочка из-под вафель. В ней Вика держала
деньги. Не оказалось на месте и двух золотых цепочек, кольца с небольшим
бриллиантом и гранатовых серег, а из ванной исчезло кое-что из косметики и
непочатый флакон французских духов.
Задыхаясь от негодования, Вика позвонила
родителям. Но те неожиданно отнеслись к ситуации спокойно.
– Сколько денег пропало? –
поинтересовался папа.
– Пятьсот долларов, – разрыдалась
дочурка, – сейчас в милицию пойду.
– Даже не думай, – остановил ее
отец, – не стоит из-за копеек нервы портить, начнутся допросы, станут
придираться, что не живешь по месту регистрации, в общежитии, а на съемной
квартире. Забудь, доченька. Деньги получишь в среду, как раз оказия в Москву
намечается.
– Заодно наука, – добавила слушавшая
по другой трубке мать, – незачем пускать в дом голодранок, дружить следует
с ровней. Смотри никому не рассказывай, будешь дурочкой лопоухой выглядеть.
Скрепя сердце, Вика согласилась молчать о
происшествии и даже не сообщила в учебную часть о случившемся.
– Когда это произошло? –
поинтересовалась я.
– Полтора года тому назад, – охотно
ответила собеседница и спросила: – Если вы сейчас ее за воровство поймали, могу
я заявить о краже?
– Скорей всего нет, – охладила я
мстительный пыл девчонки.
Та только раздраженно вздохнула.
– Значит, вы не знаете адрес Фединой?
– Понятия не имею.
– А где она жила, уйдя от вас?
– Черт ее знает, – отрезала
Попова, – на помойке небось. Хотя скорей всего домой вернулась, к матери.
– Куда?
– Сейчас, – засуетилась Вика и
принялась перебирать довольно пухлый ежедневник, – где-то здесь был, ага,
вот он, пишите – Московская область, поселок Селихово, улица Матросова, дом 12.
Раиса Петровна – это мать.
