Её голос звучал убаюкивающе, Бастиан зевнул.
— Но ты сказала, что и твоя мать, и твоя бабушка тоже ждали меня.
— Да, и они мечтали о ребёнке. Но только у меня ты наконец появился.
У Бастиана слипались глаза, но он всё-таки спросил:
— Как же так, ведь у твоей матери была ты, когда была маленькая. А у твоей бабушки была твоя мать. Значит, у них были дети!
— Нет, малыш, у нас всё по-другому. Мы не умираем и не рождаемся. Мы всё время одна и та же мама Айола. Когда моя мать постарела, она засохла, листья её опали, как с дерева осенью. А потом однажды снова появились листья, цветы и плоды — и это была уже я. Так же моя мать появилась у моей бабушки. Мы, Айолы, получаем потомство, только увянув. Поэтому я так рада тебе.
Всё это Бастиан слушал уже в полусне. Он почувствовал, как она встала, склонилась над ним, поцеловала в лоб, взяла на руки и ласково отнесла в постель, потом раздела и спела песенку:
Гаснут медленно огни.
Спи, мой маленький, усни.
Много дел ты переделал,
Завтра снова ждут они.
От работы отдохни,
Спи, мой маленький, усни.
Проснувшись наутро, он нашёл себя в уютной комнате в детской кровати — правда, в очень большой. То есть в кроватке, какой она видится маленькому ребёнку. Бастиану приятно было чувствовать себя ребёнком, ведь вся сила, которую подарила ему Фантазия, ещё оставалась при нём. И знак был при нём.
Он встал, умылся, оделся и вышел из комнаты. Спустившись по лестнице, он попал в большую столовую. Мама Айола за столом поджидала его с готовым завтраком. Всё на ней цвело, она пела и пританцовывала, а после еды отправила его гулять, чтоб он дышал свежим воздухом.
В Розовом лесу, видимо, царило вечное лето. Бастиан слушал птиц, играл с ящерицами, вдыхал запах роз и ни о чём не думал.
Так проходили дни, он не замечал времени. Мама Айола не могла на него нарадоваться, и он весь предался её материнской заботе и ласке. Оказалось, он так натосковался по этой заботе, что никак не мог насытиться ею.
Он множество раз облазил весь дом с подвала до чердака. Это не могло ему наскучить, ведь дом всё время менялся, стараясь развлечь гостя. Он создавал то игровые комнаты, то железную дорогу, то кукольный театр, каток или даже карусель.
Далеко от дома Бастиан уйти не мог: голод скоро возвращал его к фруктам мамы Айолы. Вечерами они подолгу беседовали. Он рассказывал ей о Граограмане, о Перелине, о Ксаиде, об Атрее, которого он ранил, а может, и убил.
— Я всё делал неправильно, — сказал он. — Луниана так щедро наградила меня, а я распорядился её дарами так, что принёс несчастье и себе, и Фантазии.
Мама Айола долго смотрела на него.
— Нет, — сказала она, утешая. — Ты шёл дорогой желаний, а этот путь не бывает прямым. Ты сделал большой крюк, но это был ТВОЙ путь. Ты из тех, кто возвращается, только если найдёт источник Живой Воды. А это самое таинственное место Фантазии. Туда нет прямого пути. — И, помолчав, добавила: — Любой путь, который приводит туда, в конце концов оказывается верным.
Вдруг Бастиан заплакал. Он сам не знал почему. Как будто узелки в его сердце развязались и вышли слезами. Он всхлипывал и не мог успокоиться. Мама Айола взяла его на колени и стала нежно гладить, а он зарылся лицом в цветы на её груди и наплакался вдоволь.
На следующий день Бастиан снова заговорил о вчерашнем:
— А ты знаешь, где источник Живой Воды?
— На границе Фантазии.
— Но ведь у Фантазии нет границ.
— Есть, они не снаружи, а внутри. Там, откуда Детская Королева черпает всё своё могущество, но куда сама она попасть не может.
— И я должен разыскать это место? Ещё не поздно? — спросил Бастиан.
— Тебя выведет туда только одно желание — последнее.
Бастиан испугался.
— Мама Айола, при каждом исполнении моего желания я что-нибудь забывал. И сейчас будет так же?
Она кивнула.
— Но я ничего не замечаю!
То, что ты уже забыл, ты не можешь заметить как утрату.
— А что я забуду на сей раз?
— Я скажу, когда придёт время. Иначе ты не сможешь забыть, и желание твоё не наберёт силу.
— А вдруг это моё последнее воспоминание?
— Что делать. В мире ничто не утрачивается совсем, оно лишь преображается во что-нибудь другое. Твоё воспоминание должно превратиться в желание.
— Но тогда, наверное, я должен поторопиться?
Она погладила его по волосам:
— Не беспокойся. Все длится сколько нужно. Когда последнее желание появится, ты это сразу почувствуешь. И я тоже.
С этого дня действительно что-то стало меняться, хотя Бастиан ничего не замечал. Сказывалась преображающая сила Дома Перемен, хотя всё происходило постепенно — так растут растения из земли.
Бастиан всё ещё наслаждался летом и заботами мамы Айолы, и фрукты её всё ещё были ему по вкусу, хотя постепенно он начал наедаться. Она заметила это, но ничего не сказала. И лаской её он уже насытился. Теперь в нём появилось новое, незнакомое желание: самому кого-нибудь полюбить.
С удивлением и грустью он обнаружил, что пока не любил никого. Но желание любить становилось всё сильнее. И в один из вечеров он заговорил об этом с мамой Айолой. Она слушала, взгляд её выражал то, чего Бастиан не понимал.
— Вот ты и нашёл своё последнее желание, — сказала она. — Твоя истинная воля — любить.
— Но почему я не могу этого, мама Айола?
— Ты это сможешь только тогда, когда напьёшься Живой Воды. И тебе захочется поделиться этой водой с кем-то ещё. Это и будет любовь.
— А ты, — смущённо спросил Бастиан, — ты пила её?
— Нет, — сказала мама Айола. — У меня все иначе. Мне необходимо кому-нибудь отдавать мой избыток.
— Но ведь это и есть любовь?
— Да, если хочешь, — сказала мама Айола, немного подумав.
— А кому в Фантазии доступна Живая Вода?
— Не знаю. В некоторых предсказаниях говорится, что наступит такое время, когда люди принесут в Фантазию любовь. Тогда два наших мира соединятся. Но я не знаю, что это значит.
— Мама Айола, — напомнил Бастиан. — Ты обещала, когда придёт время, рассказать мне, что я забыл в обмен на моё истинное желание.
— Ты забыл отца и мать. Теперь у тебя больше ничего нет, кроме твоего имени.
— Отца и мать? — задумался Бастиан. Но эти слова больше ничего не значили для него. — Что мне делать теперь?
— Ты должен покинуть меня. Твоё время в Доме Перемен истекло.
— И куда мне идти?
— Тебя поведёт твоё последнее желание. Не теряй его!
