Я открыла конверт и подошла к окну.
Полная луна великолепно освещала комнатку, и
глаза побежали по строчкам.
«Многоуважаемая Анна Михайловна! Беспокою вас
в четвертый раз, но так ни разу и не дождался ответа. Христом богом прошу, коли
Наталья Андреевна объявится, сообщите мне по адресу: Калуга, улица Гоголя, дом
7. Прошу прощения за мою назойливость, но дети очень переживают, особенно
Егорушка, он у нас еще маленький. С уважением Петр Степанович Кавалеров».
Я сунула письмо в карман, и, с наслаждением
вдыхая по-настоящему свежий воздух, медленно пошла к избе Раисы.
Глава 18
На следующее утро, в девять утра, я стояла на
центральной площади Калуги. Улица Гоголя была на окраине города, и пришлось
воспользоваться автобусом. Дом семь смотрел на мир щеголеватыми белыми рамами и
свежепокрашенными стенами, тут только что сделали ремонт. Я обрадовалась. На
письме стоял штемпель – 1994 год, а за пять лет много чего могло произойти и с
домом, и с его обитателями.
За дверью квартиры раздался лай, и выглянула
девушка примерно лет семнадцати, в красном байковом халате. На голове ее
топорщились старомодные железные бигуди с резинками.
– Здрассьте, – промолвила девица,
отпихивая ногой от двери юркую черную собачку с лисьей мордочкой. – Вы из
поликлиники?
– Не совсем, я ищу Петра Степановича
Кавалерова.
Девушка вздохнула и пробормотала:
– Папа умер, а вы кто будете?
Я слегка растерялась.
– Петр Степанович разыскивал Наталью
Андреевну…
– Ну и что? – зло поинтересовалась
девчонка.
– Могу сообщить ее адрес.
– Не нуждаюсь в координатах этой
особы, – отрезала девушка и с треском захлопнула перед моим носом дверь.
Решив не сдаваться, я вновь нажала на звонок.
Но внутри квартиры стояла тишина. Потом из-за двери глухо донеслось:
– Убирайтесь, пока я милицию не позвала.
Я крикнула:
– Позовите Егора!
– Убирайся, – послышался ответ.
Я прислонилась к подоконнику и вытащила
сигареты. Тут же распахнулась дверь другой квартиры, очевидно, соседка
наблюдала за мной в «глазок».
– Здесь нельзя курить, – заявила
тетка лет пятидесяти, тоже в железных бигуди.
Мода, что ли, в Калуге такая?
– Ничего плохого я не делаю, –
попробовала я оправдаться.
– Все так говорят, – не
успокаивалась бдительная дама, – а потом дома взрываются. Ступайте на
улицу, что вам вообще надо?
– Я к Петру Степановичу приехала…
– Ха, да он уж лет пять как покойник.
– Мне девушка объяснила, такая грубиянка.
– Вы на нее сердца не держите, –
неожиданно подобрела железноголовая тетка. – Анжелике досталось от жизни
по первое число.
– Даже не разрешила мне Егора
подождать, – пожаловалась я.
Соседка вытаращила глаза:
– Да откуда вы взялись?
– А что такого? Из Москвы.
– Кто же вас прислал?
Я секунду поколебалась и сообщила:
– Наталья Андреевна.
Раздалось звяканье, баба от неожиданности
уронила на пол связку ключей.
– Наташка, стерва, – пробормотала
она, нагибаясь, – позднехонько спохватилась. Все поумирали, а уж как Петя
убивался, бедняга.
– Ничего не понимаю, – сказала я.
– Вы Наташке кем приходитесь?
– Никем, – поспешила откреститься
я, – работаю в детективном агентстве, начальство послало сведения о ней
собрать.
– Она натворила чего? – радостно
осведомилась баба.
Я принялась выкручиваться:
– Нет, но нас иногда нанимают газеты для
сбора информации.
– А ну, иди сюда, – велела тетка и
втянула меня в тесную, пропахшую щами прихожую. – Газеты – это хорошо,
прямо-таки здорово. Про нее писать собрались?
– Вроде, – пожала я плечами, –
если я что интересное раздобуду.
– Двигай в кухню, – оживилась
баба, – такого порасскажу, волосы зашевелятся.
– Спасибо, – с чувством произнесла
я. – А потом можно я подожду у вас, когда Егор придет?
Тетка притормозила и сообщила:
– Он не придет.
– Уехал?
– Не совсем.
– А что?
– Убили его.
– Давно?
– Лет пять назад.
– Кто?
Баба села на табуретку и заявила:
– Говорила же, такое расскажу, волосья по
всему телу вздыбятся! Егорушку Петька укокошил, а потом себя порешил! Вот
ужас-то где! Пятилетнего ребенка жизни лишил, а все из-за нее, из-за Наташки,
падлы.
* * *
В Москву я возвращалась с гудящей головой.
Если отбросить в сторону бесконечные ругательства, изрыгаемые обозленной
соседкой Зоей, ситуация выглядела так.
Петр Степанович Кавалеров и его жена Наталья
Андреевна тихо и мирно жили в Калуге. Петр служил бухгалтером на заводе. Наташа
преподавала музыку в школе. Вели они правильный образ жизни, шумных гулянок не
устраивали, проводили время в основном у телевизора. Петр – молчаливый,
аккуратный мужик, все время копошился по хозяйству. Вечно стучал молотком и
бегал с банками мебельного лака. Он же ходил за продуктами, пылесосил квартиру
и развешивал во дворе простыни. Наташка берегла руки, она отлично зарабатывала,
давая частные уроки музыки, великолепно одевалась, пользовалась косметикой, и
никто во дворе не видел ее с растрепанной головой.
Зою с соседкой связывало некое подобие дружбы.
Иногда Наталья вечерком забегала к той «по-простому», без приглашения попить
чайку. Выпив чашечку-другую чая, Наташенька начинала жаловаться:
– Эх, Зоинька, тошно мне до жути. Разве
это жизнь? Муж – долдон, урод, полено неэмоциональное. Ученики – тупицы
невиданные… Ну разве я для подобной жизни предназначена…
Зоя, чей супружник беспробудно пил горькую, а
в короткие трезвые минуты самозабвенно колотил жену, искренне удивлялась:
