Разгорелся бурный роман. Мягкий, даже
безвольный певец побаивался, как воспримет мама будущую невестку, но Настенька,
хоть была сиротой, оказалась девушкой с богатым приданым. Вот эта роскошная
многокомнатная квартира в центре, в одном из самых престижных московских домов,
принадлежала ей. И Наташа сочла партию подходящей. В загс сходили потихоньку.
Имидж Лео, отвязного молодежного певца, плохо сочетался с обликом женатика,
поэтому об официальном оформлении отношений помалкивали. Но слухи все равно
поползли, словно змеи, по закулисью. Впрочем и Настя, и Олег только хитро
улыбались, когда наглые журналисты впрямую интересовались:
– Вы женаты?
А Наташа щебетала:
– Это дело детей, я не в курсе, но
Настеньку обожаю.
Жить бы им да радоваться, но за светлой
полосой удач часто приходит темное время несчастий. Не миновало оно и
Скотинина.
Сначала неожиданно умер Иван, заболел гриппом
и скончался. Лео выдержал удар, всеми делами стала заправлять Наташа. Потом
заболела Настя, но здесь дело было хуже. У девушки невесть откуда открылась
шизофрения. Настенька из милой, веселой, приветливой девушки превратилась в
злобное существо, рассказывающее всем гадости о Скотининых.
– Я порой терялась, – вздыхала
Наташа, – она была абсолютно уверена, что мы хотим ее убить, чтобы
получить в свое безраздельное пользование квартиру.
– Просто зверем стала, – поддакнул
Лео, – в особенности весной и осенью, вот когда кошмар начинался! Ела
только то, что сама покупала, боялась даже мыло в руки брать, спасибо Федору
Николаевичу…
– Кто это? – поинтересовалась я.
– Очень крупный психиатр, – пояснила
Наташа, – профессор Ростов. Он подобрал кой-какие препараты, и Настя стала
потише, просто на человека походить начала. Вы даже представить себе не можете,
скольких денег и сил стоило мне, чтобы Настины бредни не попали в газеты!
Впрочем, даже ее ближайшая подруга, Леся Галина, перестала с ней общаться.
Прикиньте на минуту, Леся работает в журнале «Ваша песня», заведует отделом, и
вдруг Настя является к главному редактору и заявляет, будто Леська у нее украла
фамильные драгоценности – мамины и бабушкины кольца, серьги… Ну и бред?
– Может, правда? – провокационно
поинтересовалась я, старательно корча идиотку.
Наташа всплеснула руками:
– Дорогуша, у нее не было никаких
брильянтов! Квартира – да, но больше ничего! Вы бы видели, в каком состоянии
находились апартаменты, когда мы сюда въехали.
– Ужас, – вмешался Лео, – нора
грязного кролика. Обои клочьями, потолок обваливается, да Настя после смерти
бабушки жила в одной комнате, в другие даже не заглядывала, и средств на ремонт
у нее не было, так что я сюда столько денег вложил… Считайте – купил, тут все
новое, одни стены остались.
– Впрочем, и кое-каких стен нету, –
усмехнулась Наташа. – Понимаете, мы искренне любили Настю – чистый,
светлый ребенок, наивный и веселый… Но вот – странная болезнь! Личность
совершенно изменилась, это была уже не та девочка, которую Олежек взял в жены,
а гиеноподобная собака, готовая кинуться на вас исподтишка. И весь ужас состоял
в том, что развестись с ней Олегочка не мог.
– Почему? – насторожилась я.
Лео начал сосредоточенно насыпать в чашку
кофе.
– Вы сумеете выгнать из теплого дома на
мороз больную собачку, которая гадит на ковер?
– Нет!
– Вот Настенька и казалась нам таким
потерявшим всякий разум щенком, жалость мешала принять радикальные
решения, – вздохнула маменька. – Впрочем, иногда в ней вдруг
просыпалась прежняя Настенька, и от этого делалось только хуже.
– Да, – вздохнула я, – более
чем неприятно.
– И не говорите, – подхватила
Наташа, – представляете, как обрадовался бы какой-нибудь «Мегаполис»,
доберись его корреспонденты до Насти! Она такое людям говорила!
– Чего далеко за примером ходить, –
хмыкнул Лео, – незадолго до смерти жена сломала ногу, вышла за хлебом,
поскользнулась и упала.
– Вы отпускали ее одну? – перебила я
его.
– Зимой и летом – да, – пояснил
Скотинин, – а в момент обострений госпитализировали в клинику к Ростову. В
общем, ее свезли по «Скорой» в Склиф, мы даже ничего не знали, записывали новый
клип. Приехали домой, а на автоответчике сообщение.
– Естественно, тут же полетели в
больницу, – принялась давать объяснения Наташа, – заплатили всем –
санитаркам, медсестрам, чтобы ухаживали… Каждый день со свежим обедом и
фруктами прибегали, так угадайте, что получилось?
– Что? – спросила я, зная ответ.
– Она рассказала всем соседкам по палате,
будто мы ее отравить из-за квартиры собираемся!
– Ужас! – изобразила я испуг. –
Катастрофа!
– Вот именно! – подтвердил
Лео. – На нас лечащий врач как на монстров смотрел, пришлось Настю
напичкать транквилизаторами и отвезти в другую больницу, где есть специальное
психиатрическое отделение для травмированных. Хотели операцию делать, вшивать
сустав из титанового сплава, как Примакову.
– Небось дорого стоит?
– Полторы тысячи долларов сам протез,
потом кровь, лекарства, ну и хирургу, анестезиологу, медсестрам, –
пояснила Наташа. – Нас расходы не смущали, поймите, Лео на самом деле
любил Настю. А насчет квартиры…
– Первое время нам с мамой и впрямь было
негде жить, перебивались на съемной жилплощади, – перебил Наташу
Олег, – потом дела пошли в гору, и я мог купить собственные хоромы, но раз
уж у Насти были эти апартаменты… Кто же знал, что у нее такая идея-фикс
возникнет.
– Хорошо, что у вас не было детей, –
вздохнула я. – Говорят, безумие – наследственная вещь. Кстати, может,
Настя получила шизофрению от родителей? Поговаривали, будто у нее был не совсем
нормальный брат, Егор…
Наташа удивленно вскинула брови.
– Брат? Егор? Первый раз слышу, а про
родителей невестки, к сожалению, ничего сказать не могу, мы их не знали.
– Ее отец и мать увлекались
альпинизмом, – пояснил Лео, – они погибли в горах, вроде лавиной
накрыло, впрочем, Настя сама не слишком в курсе была. Ее бабушка воспитывала, а
старушка не любила рассказывать о смерти дочери и зятя. Такая странная дама!
Даже фотографии родственников выбросила, никаких не было, ни Настиных детских,
ни ее отца с матерью, просто удивительно…
