Глава 7
Горе я заливала отвратительным кофе в
ближайшем кафе. В придачу мне достался твердокаменный рулет с непонятной
плодово-ягодной начинкой, гаже подобного кондитерского изделия были разве
только польские кексы «Киви». Но мне, по большому счету, было наплевать на
качество еды, в голове роем жужжали мысли, и главная среди них: где искать
Рагозина?
Поразмышляв, я решила отправиться на факультет
журналистики МГУ. Может, там кто припомнит бывшего студента?!
Кузница кадров для газет, радио и телевидения
находится в самом центре. Окна желтого старинного дома глядят прямо на Кремль.
Во дворе ползало по снегу несколько студентов. Заинтересовавшись, я не
удержалась:
– Что ищете?
– Зачетки, – коротко пояснила
востроносенькая девчонка.
– Зачетные книжки?!
– Угу.
Не успела я спросить, каким образом документы
оказались в сугробе, как на втором этаже старинного здания распахнулась
форточка, и несколько синих книжечек камнем полетели вниз.
– Вот зараза, – вздохнул кудрявый
парень, подхватывая одну.
– Кто?
– Раиса Михайловна Бучборская, историю
мировой литературы преподает. Такая злая, если что не так, вышвыривает зачетки
в окно, да еще приговаривает: «Если нет ума, займись физической подготовкой».
– Да уж, не повезло вам, –
ухмыльнулась я.
– Старая ведь совсем, – сокрушался
студент, отряхивая джинсы, – лет сто, не меньше.
– У нас тоже в консерватории похожая
была, – поделилась я печальным опытом, – все забывала, фамилии
путала, мрак!
– Ха, – выкрикнул юноша, – наша
обладает памятью слона. Не поверите, являешься к ней зимой, окинет взглядом и
процедит: «Вроде прошлым летом ты не мог описать щит Ахилла, ну, давай, сейчас
отвечай!» Помнит всех выпускников по именам, просто эпилептик!
Он еще долго пыхтел и жаловался, но я уже
входила в просторный холл. Раз у дамы столь великолепная память, к ней и
обратимся.
В далекие времена, когда строилось здание
Московского университета, которое сейчас называют «старым», денег не жалели, а
уж площади под застройку жалели и того меньше. Факультет журналистики поражал
размерами. Огромная мраморная лестница, широченные коридоры, невероятной высоты
окна и двери. Но вся эта былая красота выглядела грязной и обшарпанной. Тут
явно давно не делали ремонт.
Сунувшись в дверь с табличкой «Учебная часть»,
я поинтересовалась:
– Бучборская в какой аудитории принимает
экзамен?
Толстенькая девица в старомодных круглых очках
оторвалась от газеты и весело сообщила:
– Раиса Михайловна готовит из студентов
шашлык в 209-й. Если есть возможность, приходите к ней лучше в другой раз,
сегодня она в особом ударе.
Поблагодарив добрую инспекторшу, я пошла по
коридору, разглядывая двери.
209-я комната оказалась не слишком большим
помещением, заставленным покалеченными и щербатыми стульями. У окна, гордо
выпрямив спину, стояла лицом к окну молодая стройная черноволосая женщина в
элегантном деловом костюме.
– Простите, – спросила я, – где
Раиса Михайловна Бучборская?
– Слушаю вас внимательно, –
отчеканила девушка и обернулась.
Я потеряла дар речи. Девичье тело с тонкой
талией, высокой грудью и стройной шеей венчала голова глубокой старухи. Щеки,
лоб и даже подбородок избороздили морщины, глаза запали, а рот превратился в
нитку. Но голос – звонкий, совершенно молодой. Интересно, как ей удалось
сохранить такую фигуру? Может, целыми днями из тренажерного зала не вылезает?
Дама сделала несколько шагов вперед и резко
добавила:
– Ну? Какая группа? Что-то я вас не
припоминаю.
Я уставилась на ее элегантные черные лодочки с
десятисантиметровой шпилькой и проблеяла:
– Я не хочу сдавать экзамен.
– Тогда зачем явились? – нахмурилась
Бучборская и резко села.
– Вы не знали случайно студента по
фамилии Рагозин?
– Колю? Конечно, помню, очень достойный
молодой человек, в отличие от большинства, читал «Илиаду» и «Одиссею» не в
кратком пересказе, а полный текст. Я всегда ставила ему заслуженную четверку.
– Отчего не пять? – выпалила я.
Раиса Михайловна вытащила мундштук, вставила в
него тоненькую коричневую сигарку и преспокойно заявила:
– Данный предмет на «отлично» знает лишь
преподаватель, остальным дай бог достичь порога «удовлетворительно».
– Вы не в курсе случайно, куда он
устроился после МГУ на работу?
– Вам это зачем? – поинтересовалась
Бучборская.
Пришлось вновь рассказывать про больницу,
смерть Насти и письмо.
– Звягинцева, – вздохнула
преподавательница, – абсолютно глупое существо, без царя в голове! По
восемь, девять заходов ко мне в каждую сессию делала, училась отвратительно, в
мыслях только одни наряды да парикмахерские, а Николаша везде за ней ходил,
словно верный паж. Очень неподходящая пара.
– Вы знаете, где он работал?
Раиса Михайловна вздохнула:
– Николая крайне интересовала религия,
сначала он пристроился в журнал «Наука и религия». Но года два назад случайно я
столкнулась с ним в консерватории, и Рагозин радостно так сообщил, что ушел в
ежемесячник «Вера». Казался очень, ну просто очень довольным.
– Я не видела это издание в продаже…
– Я тоже, – усмехнулась
Бучборская, – небось тираж малюсенький, но Коля сиял, когда рассказывал о
работе.
– Интересно, где находится редакция…
– Дорогая, – высокомерно ответила
дама, – для подобных случаев существуют справочники.
Чувствуя себя неразумной студенткой,
сморозившей глупость, я быстренько попрощалась и выскочила в коридор.
