— А чего она, эта пасть, воет? — спросил Джим, которому стало как-то не по себе от рассказов господина Лань.
— Все дело в ветре, который продувает насквозь эти ворота в скале, — объяснил господин Лань. — Кстати, я советовал бы вам поплотнее закрыть окна и двери локомотива. Ведь в этой местности стоит вечная ночь, и поэтому ветер здесь настолько холодный, что капли воды превращаются в ледышки, еще не успев долететь до земли. И еще ни в коем случае не вылезайте из локомотива, иначе вы моментально окоченеете и станете как сосульки.
— Благодарим вас за добрые советы, — сказал Лукас. — Я думаю, мы подождем, пока взойдет солнце. Хоть от него и не слишком много проку, но все же это лучше, чем ничего. Как ты считаешь, Джим?
— Я думаю, ты прав, — отозвался Джим.
— Тогда, друзья мои, я полагаю, нам лучше сейчас попрощаться, — сказал господин Ка Лань Ча. — Я рассказал вам все, что знал. Мне бы хотелось добраться до дому, пока еще не рассвело. Вы ведь знаете, Из-за этой фата-морганы.
Они пожали друг другу руки и пожелали всего наилучшего. Господин Лань пригласил друзей к себе в гости в случае, если им доведется еще раз проезжать через пустыню. Джим и Лукас пообещали, что непременно зайдут. На этом они расстались, и мнимый великан поспешил домой, к своему оазису. Долго смотрели друзья вслед. С каждым шагом его фигура становилась все выше и выше, а когда он был уже совсем далеко, то стало казаться, что голова его достает до самого неба. Где-то у горизонта он обернулся и приветливо помахал друзьям на прощание. Лукас и Джим помахали в ответ. Господин Лань пошагал дальше, и чем дальше он уходил, тем больше вытягивался; правда, при этом его очертания выглядели все более и более расплывчатыми, пока наконец и вовсе не растворились в темноте ночного неба.
— Какой славный человек! — сказал Лукас и усиленно запыхтел трубкой. — Действительно, очень жаль его.
— Да, — согласился Джим, погруженный в какие-то свои мысли. — Как грустно, что он такой одинокий.
На этом друзья пожелали друг другу спокойной ночи и пошли спать, чтобы набраться сил для предстоящей поездки в Черные Скалы.
Когда друзья проснулись, над пустыней сияло ослепительное солнышко. Джим и Лукас позавтракали, затем крепко-накрепко закрыли все окна и двери и двинулись прямехонько в кромешную тьму.
Все было так, как предсказывал господин Лань. От ослепительного солнца не осталось и следа. Только слабое фиолетовое пятно прорывалось порой сквозь густую черную пелену, которой заволокло все небо. Вокруг же было темным-темно, хоть глаз выколи.
Лукас нащупал на щитке нужную кнопку и зажег фары. Но лучше от этого не стало. Черные Скалы полностью поглощали свет, и поэтому хоть с фарами, хоть без фар — все равно ничего не было видно.
Чем дальше они продвигались в глубь Черных Скал, тем сильнее забирал мороз. Джим и Лукас завесили окна одеялами, но и это скоро уже не спасало. И хотя Лукас не жалел угля и топил как следует, мороз пробирался во все щели и с каждой минутой становился все крепче и крепче. Джим совершенно окоченел от холода, так что у него даже зуб на зуб не попадал.
Паровоз продвигался вперед очень медленно. Уже несколько часов они были в пути, а по расчетам Лукаса они одолели не больше половины — миль этак пятьдесят. Джим взялся теперь помогать Лукасу, потому что ему одному уже было не справиться. Они не успевали подбрасывать уголь в топку, ведь без хорошего жару вода в котле не будет кипеть и паровоз не сможет двигаться. Лопаты только и мелькали. Но Кристи с каждой минутой катился все медленнее и медленнее. На трубе и клапанах уже висели толстенные сосульки.
Лукас озабоченно посматривал на кучу угля, которая буквально таяла на глазах.
— Будем надеяться, что нам этого хватит, — пробормотал он.
— Сколько мы еще протянем? — спросил Джим, растирая окоченевшие пальцы.
— Минут пятнадцать, — ответил Лукас, — а может, и того меньше. Трудно сказать при таком расходе.
— А мы успеем проскочить за это время? — забеспокоился Джим, которого уже прямо трясло от холода. У него даже губы посинели.
— Ну, если ничего не случится непредвиденного, наверное, успеем, — не слишком уверенно ответил Лукас, раскуривая трубку, которая хоть немножко согревала заледенелые пальцы.
Теперь уже и бледно-фиолетового пятна было не видно. Значит, они где-то на подходе к Пасти Смерти. Прошло еще несколько минут, и вдруг до них донесся душераздирающий вой:
— У-у-у-у!
Этот вой был настолько жутким, что его нельзя передать никакими словами. Тому, кто не слышал его, даже трудно себе представить, насколько чудовищно он звучал. Нельзя сказать, что вой был очень громким. Но в черной пустоте он звучал так пронзительно-уныло, так жалостливо, что ни одна человеческая душа не могла этого вынести.
— Ой, батюшки мои! — снова вырвалось у Джима. — Я, пожалуй, лучше снова заткну уши.
Но огарок свечи от холода совершенно окаменел, и из него ничего уже нельзя было сделать. Друзьям пришлось смириться с душераздирающими воплями.
— А-а-а-а-у-у-у-у-у-у-у! — завыло где-то уже совсем рядом.
Лукас и Джим стиснули зубы. В этот момент Кристи остановился как вкопанный и издал протяжный гудок, в котором слышалось невыразимое отчаяние. Каким-то образом он все же сбился с пути и теперь вдруг почувствовал, что колеса его повисли прямо над пропастью.
— Чертовщина какая-то! — пробурчал Лукас и стал по очереди нажимать на все рычаги. Кристи только вздрагивал, но с места не двигался.
— Что это с ним? — спросил Джим. В его широко раскрытых глазах застыл ужас.
— Понятия не имею, — ответил Лукас. — Он не хочет ехать дальше. Наверное, мы сбились с пути.
— И что теперь? — прошептал Джим. Лукас ничего не ответил. Но Джим мог легко определить по выражению его лица, когда дело принимало серьезный оборот. Плотно сжатые губы, выступающие скулы, прищуренные глаза — все это говорило о том, что Лукасу не до шуток.
— В любом случае нужно поддерживать огонь в топке. Иначе мы пропали, — сказал он наконец.
— Что же, мы так и будем здесь стоять? — спросил Джим с тревогой.
Лукас только пожал плечами. Джим больше ни о чем не спрашивал. Если уж и Лукас не знает, что делать, значит, дело совсем плохо.
В завывании ветра послышались теперь злорадные нотки. Казалось, что Пасть Смерти разразилась неистовым смехом.
— Ох-хо-хо-хо-о-о-о-хо-хо-хо-о-о!
— Не надо вешать носа, старина! Все еще как-нибудь образуется! — постарался утешить друга Лукас. Но звучало это как-то не слишком убедительно.
Они всё ждали и ждали, лихорадочно думая при этом, что же делать. Вылезти они не могут из-за мороза, да к тому же от этого не будет никакого проку. Назад не поедешь, потому что Кристи уперся на месте — и ни туда и ни сюда. Что же делать? Ничего.
