Книга Ожерелье для дьявола, страница 20. Автор книги Жюльетта Бенцони

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ожерелье для дьявола»

Cтраница 20

Будучи старше Каэтаны на десять лет, донья Жозефа почитала себя за королеву моды. Кроме того, обе были болезненно одержимы манией строительства, и как только одна из них сооружала себе дворец, другая тотчас спешила построить такой же, но уже более пышный. Поэтому они постоянно перехватывали друг у друга архитекторов и художников.

Будучи чрезвычайно любезны одна с другой на людях, на деле они были заклятыми врагами и ни в чем не могли прийти к согласию. Единственное, что их объединяло, — это их общая ненависть к принцессе Астурийской, которая обладала сомнительной и любопытной привилегией не нравиться ни одной женщине.

Гарцуя в наряде копейщика у двери кареты герцогини д'Альба, Жиль время от времени бросал взоры на прелестный профиль, различимый за стеклом. Живая Каэтана была еще прекрасней, чем в его воспоминаниях. Пышность еще больше подчеркивала и усиливала ее величественную грацию. Он сожалел о той вызывающей махе, о ее многообещающих взглядах, об ее чувственности.

Такая маха была проще, естественнее, любовь с ней должна была быть бодрящим приключением без всяких последствий. А здесь была знатная дама. Она находилась на такой высоте, что невозможно было об этом забыть, даже если ей и доставляло удовольствие спускаться с этой высоты и окунаться в слои менее тонкие и возвышенные.

Гойя поддерживал дружеские отношения с герцогиней Бенавенте и уже сделал ей прекрасный портрет. Его же высказывания о ее более молодой сопернице были вызваны скорее всего скрытой досадой на то, что его еще не позвали во дворец герцогини д'Альба, чтобы запечатлеть на холсте привлекательный облик доньи Каэтаны, что после окончания портрета Жозефы было бы вполне закономерным. В случившемся же было что-то странное, если принять во внимание ту страсть, с какой первая переманивала друзей у второй. Это положение вещей художник расценивал как оскорбление своего таланта.

«Кажется, ей доставляет огромное удовольствие порождать скандалы, — говорил Пако. — Она хотела бы пополнить многочисленный список любовников, который ей приписывают. Женщины ее ненавидят, а она, как будто ничего не происходит, буквально купается в этом всеобщем злорадстве. Есть что-то колдовское в ее очаровании.»

Однако в данную минуту это очарование не властвовало над Турнемином. Его приключение с Марией-Луизой отбило у него всякую охоту служить развлечением для знатной дамы, какой бы прекрасной она ни была. Ему вовсе не нравилось, чтобы им распоряжались, даже если и спасали ему жизнь. Если он и мечтал пылко о той прекрасной махе, то сейчас совсем не был расположен становиться любовником властной Каэтаны.

Как море расстилается под форштевнем корабля, так и Мадрид открылся перед взмыленными конями герцогини д'Альба. Был час вечерней молитвы. Несмотря на еще не спавшую жару, город был оживленным. Люди суетились на маленьких улочках, разбитые горбатые дороги сползали с одного холма на другой среди приземистых белых домиков с железными решетками на узких окнах и плотными дверями из потемневших досок. Вдалеке темная масса феодального дворца выделялась на светлом фоне блестевшей зелени сада. Мощно вздымались потемневшие от времени стены среди беленых жилищ простолюдинов.

Не замедляя хода, карета промчалась по узким улицам, сея панику среди многочисленных кур, собак и кошек, и оказалась в более прохладном восточном квартале. Экипаж въехал в железные решетчатые ворота, миновал по возвышающемуся пандусу горделивый фасад дворца и остановился перед огромной дверью. Дверь открылась сразу, как по волшебству, в ней появился силуэт мажордома, а за ним — целая армия лакеев и благородные изгибы парадной лестницы. Герцогиня сама открыла дверцу кареты, выпрыгнула из нее и устремилась вверх по лестнице, дав знак Жилю следовать за ней.

Он едва успел бросить поводья Понго, следовавшему за ним, в то время как Каэтана успела уже добежать до половины лестницы, раздавая на ходу приказы мажордому, застывшему в глубоком поклоне, и нетерпеливым жестом отослала подлетевшую было к ней целую стаю камеристок.

Легкая и быстрая, она устремилась по длинной галерее, украшенной полотнами фламандских мастеров и французскими гобеленами. Открылась дверь в небольшую комнату, стены которой были обтянуты шелком цвета морской воды и украшены золотым ракушечником. Пробивавшееся сквозь опущенные жалюзи солнце создавало полное впечатление морского грота.

Войдя в комнату, Каэтана вынула шпильки, державшие шляпу, встряхнула головой, и волна кудрявых волос упала на спину. Затем она наполнила два стакана и протянула один своему гостю.

— Вот вы и в безопасности, шевалье, — выдохнула она. — Теперь поговорим, пока вам готовят комнаты. Но садитесь же, или вы огромны, или комната слишком мала, но вы заполняете ее всю.

Жиль залпом проглотил свой стакан. Дорога показалась ему до бесконечности долгой. Он очень хотел пить, а это вино из Аликанте было превосходным. Затем, без предисловий, он начал:

— Так ли уж необходимо готовить для меня комнаты? Вы мне дали возможность, ваша светлость, въехать в Мадрид и не попасть в руки полиции, за что я вам бесконечно благодарен. Я не намерен причинять вам дальнейшие беспокойства.

— Куда же вы намереваетесь идти? Я вам сказала, что в моем доме вам не нужно будет никого бояться.

— Я в этом ни на мгновение не сомневаюсь, но я солдат, сударыня, а жизнь солдата — это не то, что следует защищать от опасности. Поскольку меня ищут, я хочу незамедлительно вернуться во Францию и восстановиться на службе.

— Кто вы во Франции?

— Лейтенант полка драгун королевы. Я должен был оставаться там, а не приезжать сюда.

— Если вы на этом настаиваете, так почему приехали сюда? Что вы искали здесь, в Испании?

Жиль засмеялся.

— Мой ответ, без сомнения, уронит мою репутацию в ваших глазах. Я приехал за золотом.

Как он и предвидел, легкая, вежливая улыбка искривила губы Каэтаны.

— Золото? Зачем?

Наивность вопроса рассмешила Жиля. Веками золото Фландрии, Испании, Америки стекалось в сундуки герцогов д'Альба и их потомков, привыкших к этому «презренному металлу», уже не понимавших, почему другие гоняются за ним.

Аппетит изголодавшегося человека всегда вызывает тошноту переевшего.

— Чтобы выкупить замок моих предков и прилегающие к нему земли. За все это требуют огромную сумму.

— Что за сумму?

— Пятьсот тысяч ливров.

— Это пустяки. Я полагаю, что ваша царственная любовница получила достаточно удовольствий, уступив вам эту ерунду. Об этом говорит ваше нетерпение вернуться во Францию.

Он холодно поклонился.

— Я у ваших ног, госпожа герцогиня, но позвольте мне сказать вам следующее: когда женщина, пусть даже и королева, дает свою любовь дворянину, этот дворянин, пусть он будет беден, как Иов, потерял бы честь, если бы поверил ей свои финансовые заботы.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация