— Почему ты не позволила изнасиловать себя? —
грубо спросил хозяин. — Разве не было тебе сказано, что только это
развлекает меня? Ну ладно, время не терпит: скажи, чтобы им принесли все, что
они хотят, и оставайся одна в гостиной.
Дальше все было спокойно, и, как и следовало ожидать, наши
торговцы приготовились защищаться. Увы, это было бесполезно… Раздался страшный
грохот.
— Они попались! Попались! — закричал
д'Эстерваль. — Сюда, Доротея, ко мне, Жюстина; я их поймал, мерзавцев!
Д'Эстерваль бежал первым со свечой в руке, все трое — так
как они вели с собой Жюстину — спустились в подвал, и там изумленным глазам
нашей бедной героини предстали путешественники, оглушенные внезапным падением:
оба лежали на полу и оба были безоружны!
Здесь проницательный читатель поймет, что все это произошло
благодаря хитрому люку и что пистолеты, оставленные на столе, не смогли
последовать за своими владельцами вниз.
— Друзья, — начал Д'Эстерваль, приставив к груди
каждого по пистолету, — согласитесь, что вас предупреждали, так почему же
вы не были начеку? Теперь вот что, сосунки: есть одно средство, чтобы выйти
отсюда, так что не отчаивайтесь. Видите этих двух женщин? Одна — моя супруга,
она еще красива, что касается другой, вы ее уже пощупали — это королевское
лакомство. Так вот, вы совокупитесь с обеими на моих глазах, и ваша жизнь
спасена, но если нет, если вы немедленно не займетесь этим, тогда…
И тут д'Эстерваль, не дожидаясь ответа, бессовестная мадам д
Эстерваль, чьи страсти разгорались в предвкушении гнусностей, отстранила мужа,
расстегнула пленникам панталоны и стала сосать им члены.
Трудно перейти от страха к удовольствию, но кто знает, на
что способна природа, когда речь идет о самосохранении? Доротея взялась за дело
с такой ловкостью, так умело успокоила и приласкала обоих несчастных, что они
уступили, и вот два фаллоса круто взметнулись вверх. Рядом стоял диван, один из
торговцев уложил на него жену хозяина и овладел ею. Жюстина начала
капризничать, и если бы не угрозы д'Эстерваля, вряд ли восторжествовал бы
товарищ долбилыпика Доротеи, но сила есть сила — пришлось подчиниться.
Совокупление было в самом разгаре, когда появились обнаженные служанки с
розгами в руках, спустили панталоны с обоих мужчин, обнажили их ягодицы перед
жадным взором д'Эстерваля и отхлестали их в такт ритмичным движениям. Затем в
игру вступил сам хозяин; он поглаживал и похлопывал мужские и женские зады,
резвый и ветреный, как бабочка, он перелетал от одних прелестей к другим, его
своенравный член сначала почтил присутствием седалища пленников, потом
содомировал лежащих на боку Доротею и Жюстину, но скоро оставил их,
набросившись на служанок.
— Теперь, — сказал он жене, вторгаясь в потроха
того, который сношал Жюстину, — следи за своим, а этого я беру на себя.
В этот момент служанки взмахнули розгами над его задом,
посыпались удары, одновременно грохнули два выстрела, и оба путешественника
вскрикнули в последний раз… Несчастные умерли во время оргазма — как раз этого
добивались их палачи. Лицо и грудь Жюстины залила кровь вперемежку с мозгами
человека, извергнувшегося в ее объятиях — того, которого содомировал
д'Эстерваль.
— Черт побери мою трижды грешную душу! — взревел
злодей, испуская свою сперму. — Будь проклят тот, кто не знает
сладострастия, которым я только что осквернил себя! В мире нет ничего слаще и
пикантнее!
— Чудовище! — простонала Жюстина, выбираясь из-под
вмиг отяжелевшего мертвого тела. — Я думала, что видела всевозможные
преступления, но таких даже не могла себе представить. Радуйся, грешник: твоя
жестокость превзошла все, что я до сих пор знала.
Но антропофаг вдруг рассмеялся, глядя на жену.
— Что ты делаешь?
— Я все еще кончаю, — отвечала та. — Сними с
меня эту дохлую тушу, потому что член у нее стоит по-прежнему, и мне кажется,
пролежи она на мне десять лет, я десять лет не перестану кончать.
— Сударь, — взмолилась Жюстина, — прошу вас,
сударь, уйдем из этого ужасного места.
— Ну уж нет! Как раз здесь я и люблю сношаться; эти
окровавленные жертвы моего злодейства возбуждают мою похоть, член мой восстает,
когда я смотрю на них. Вас здесь четверо женщин: ложитесь по двое на каждый
труп — это будут ложа, на которых я буду сношать вас.
Распутник как сказал, так и сделал: он прочистил все — и влагалища
и зады. Он дошел до того в своей ужасной гнусности, что еще раз проник в
охладевшие седалища жертв и извергнулся там три или четыре раза. Затем все
поднялись.
Похоронами занялись служанки. Д'Эстерваль с женой собрали
добычу, а остатки поклажи и вьючных животных закопали в глубоком овраге возле
дома, где уже покоилось имущество других несчастных, нашедших смерть в этой
адской гостинице.
— Сударь, — заговорила Жюстина, когда погребальные
хлопоты закончились, — если вы хотите, чтоб, я пыталась спасать жертвы,
объясните мне механизм ваших ловушек, ведь без этого у меня ничего не
получится.
— А вот этого ты никогда не узнаешь, дитя мое, —
ответил Д'Эстерваль. — Пойди осмотри комнату постояльцев, и ты увидишь,
что там все в порядке. Я — волшебник, девочка, и никто не разгадает мои фокусы.
Ты должна стараться и продолжать в том же духе, это диктует тебе добродетель,
религия и честь, но боюсь, что все бесполезно.
Когда пришло время спать, и муж и жена выразили желание
провести остаток ночи с Жюстиной, и было решено, что девушка ляжет с ними
обоими в большой кровати. Оба захотели ласкать ее, и кроткой Жюстине пришлось
предоставить переднюю часть хозяйке, а ягодицы — ее мужу. До самого утра ее то
возбуждали, то сношали, то ласкали или унижали, и она окончательно поняла, что
все, случившееся с ней в монастыре Сент-Мари, было лишь прелюдией к тем
сладострастным сценам, которые будут исполнять с ней эти новые поклонники
распутства и злодейства. Жестокая Доротея, неутолимая в своих извращениях,
пожелала бить Жюстину хлыстом, муж держал бедную девочку, и она страдала так,
как никогда в своей жизни. Потом злодейская парочка развлекалась тем, что
гоняла ее голую по всему темному дому, пугая видениями недавних жертв. Оба
прятались в углах, чтобы нагнать на бедняжку еще больше страха, когда она
подходила близко к засаде, на нее сыпались беспощадные пощечины и пинки. В
довершение всего муж швырнул ее на пол посреди комнаты и овладел ее задом, в то
время как жена мастурбировала в темноте, наслаждаясь стонами. Перед самым рассветом
они положили ее в середину: хозяйка сосала ей рот, хозяин влагалище, и так они
мучили ее два часа. Наконец Жюстину отпустили истерзанную, униженную, выжатую
до последней капли, но после сытного завтрака, после хорошего обхождения —
поскольку дело не касалось распутства — она немного успокоилась в решимости не
участвовать по своей воле в этих гнусностях и в надежде когда-нибудь счастливо
избавиться от них.
Прошло два дня без новых постояльцев. Чего только не
предпринимала Жюстина за это время, чтобы обнаружить хитрость, посредством
которой Д'Эстерваль швырнул несчастных из их комнаты в подвал. Она сразу
подумала о люке, но несмотря на все поиски, ничто не подтвердило ее подозрения.
А если это все-таки был люк, что она могла поделать? Может быть, предупредить
путников остерегаться того или иного места в комнате? Но если существует
несколько люков? Ловушкой мог быть весь пол, а других комнат обреченным жертвам
не предоставляли. Она пребывала в обескураженности, и ей стало казаться, что
спасти постояльцев невозможно. Она поделилась этим соображением с мадам
Д'Эстерваль, которая ее уверила, что Жюстина ошибается, что если она
постарается, непременно раскроет секрет.
