— Нет! — крикнул ГудНьюс. — Нет, нет, нет! ЭТО ТЫ иди к черту, ТЫ!
Грохнув трубкой, он отошел от аппарата.
— Не хочешь поговорить с ним? — спросила я у Дэвида.
— А что я ему скажу?
— Не знаю. Попробуй его успокоить.
— Он не должен был говорить этого. Я ужасно разочарован. Мы должны быть выше этого.
— То есть не мы, а вы?
— О тебе я не говорю. Я говорю о нас с ним.
— В том-то и проблема, не так ли? Ты же все это время был человеком. Просто забыл об этом.
Говорить с ним отправилась я. ГудНьюс лежал на кровати, ожесточенно кусая губы и глядя в потолок.
— Простите, что я ругался в присутствии детей.
— Все в порядке. Они слышали подобное много раз от собственного отца.
— В прежние времена?
— Да, совершенно справедливо. В прежние.
Я как-то упустила из виду, что Дэвид в самом деле больше не чертыхался перед детьми. Хороший знак? Ну, это можно назвать и пирровой победой, достигнутой тем, что человек с черепашками на бровях поселился в твоем доме (уже, кажется, на долгие годы) и ты навсегда должен расстаться даже с видимостью нормальной семейной жизни, но я пришла вовсе не для того, чтобы разбираться с ГудНьюсом. Сейчас мне было его просто жаль.
— Не следует так расстраиваться, — сказала я. — Знаете, я не слышала, что там говорила ваша сестра, но по-моему, она вела себя не совсем разумно. А что вы там говорили про семьдесят пенсов?
— Ее чертов постер с Саймоном ЛеБоном.
[65]
Она мне его так и не простила.
— Я так и думала.
— Кейти, на самом деле она невыносима. Она просто ужасна. И всегда такой была, и будет. Кантата! Что за идиотка.
Взяв себя в руки, я не воспользовалась этим моментом.
— Все в порядке.
— Какое там. Она же моя сестра.
— Но, как видите, без вас ей удается быть нормальным человеком. Она вполне обходится без вас.
— А вот в этом я не уверен.
— Если бы она в вас нуждалась, вы бы непременно услышали это от нее. Несмотря на неприятное происшествие с постером Саймона ЛеБона.
— Вы думаете?
— Конечно.
— И все же я чувствую, что-то не то. Где-то я дал маху. Вы знаете, любовь то, любовь се, а получается, я к ней ничего, кроме ненависти, не испытываю.
Наверное, он был прав. Это был его промах, и в моих интересах было, чтобы он прочувствовал это как следует. Что это за люди, дерзающие спасти мир и в то же время бессильные наладить отношения с ближними? Да и вообще хоть с кем-нибудь. Как красноречиво излагал ГудНьюс, любовь то, любовь се, но легко любить того, кого ты не знаешь: Джорджа Клуни или Обезьяну. Соблюсти же приличия перед тем, с кем приходится ежегодно встречаться за праздничным столом и делить рождественскую индейку, — вот это чудо. Если ГудНьюсу удастся сотворить его при помощи своих волшебных рук, он может жить с нами хоть до скончания века.
— Подумайте о людях, которым вы можете принести исцеление и которые нуждаются в вашей помощи, — напомнила я. — Разве это не стоит того?
— Думаете?
— Конечно.
Вот как ГудНьюс решился устроить новую жизнь, напутствуемый еще одним специалистом по семейным проблемам. Но, как тут ни иронизируй, я знала, что это был правильный поступок.
Вычислить Найджела оказалось куда легче. Дэвид состоял в Ассоциации Однокашников и уже через несколько минут разжился его телефонным номером. Нам было позволено присутствовать при беседе, чтобы убедиться, что кто-кто, а Дэвид умеет держать себя в руках.
— Привет, это Найджел?
— …
— Это Дэвид Грант. — На лице Дэвида застыла предвкушающая улыбка. Наверное, на другом конце должны были взвыть от радости узнавания.
— …
— Дэвид Грант.
— …
— Что значит — какой? Из школы.
— …
— Да. Да-да-да, это я. Ха-ха-ха. А ты как?
— …
— Вот здорово. Ну даешь.
— …
— Спасибо, ничего. И как жизнь?
— …
— Верно, верно. Превосходно.
— …
— Черт возьми!
— …
— Ого-го.
— …
— Правда? В самом деле? Здорово. Слушай, я тут…
— …
— Но это же куча мегабайтов.
— …
— Но это же куча оборотов.
— …
— Но это же черт знает сколько воздушных миль.
[66]
Слушай…
— …
— Да? Мои поздравления.
— …
— Нет, что такое пятнадцать лет в наше время. Посмотришь на Майкла Дугласа и…
— …
— В самом деле? И как она?
— …
— Она?
— …
— Но это же черт знает сколько журнальных обложек.
— …
— Правда, она? Уверен, у Рода будет сердечный приступ… Он уже, наверное, не хочет заводить разговор на эту тему. Ха-ха. Да ладно, что там, просто хотел тебя застать. Ну да, ну да. И вот получилось. Пока, Найджел!
Дэвид положил трубку. Посмотрев на него, я живо припомнила того, прежнего Дэвида, человека, так хорошо знакомого мне. На лице его промелькнули разом: злоба, презрение, высокомерие, заносчивость и все остальное, что можно было себе вообразить из этого ряда. Он явно был снедаем завистью и досадой.
— Ты же так и не пригласил его на обед.
— Его? — воскликнул Дэвид. — На обед? Вряд ли для него это что-нибудь значит.
— Ты полагаешь?
— А то. Не думаю, что он станет сидеть с твоим Безумным Брайеном, заняв место среди униженных и оскорбленных.
— Пожалуй, да. Наверное.
— И вообще он свинья. Зажравшаяся свинья. Ничем бы хорошим эта встреча не кончилась. Скорее всего я бы дал ему в пятак, появись он в моем доме.
— Это как я — Кристоферу, папа? — тут же подал голос Том.
— Вот именно, — подвел итог Дэвид.
— Правда же, есть люди, которые просто напрашиваются, чтобы им дали по морде? — заметил Том, вынося что-то из своего маленького детского опыта. — И тут уж ничего не поделаешь.
