– Дорогая, что за пыл! Ну и речь, просто
прокурор! Я ношу дешевые, самые дешевые часы, таких штамповок миллионы, а от
отпечатков пальцев не осталось и следа. Любой адвокат обратит такую улику в
шутку. Существует куда более весомое доказательство: признание. И я признаюсь
вам: да, это я убил Жана Макмайера, своего родного сына, и не жалею об этом ни
минуты. Во-первых, он был негодяй, врун и наркоман. Во-вторых, из-за всей этой
идиотской истории я стал жертвой шантажа и выплатил этому негодяю Ренальдо
огромную сумму. Жаль, что так поздно решился его убрать, и жаль, что не попал
вам прямо в глаз. Да, да, любовь моя, это я стрелял в мерзкого мальчишку.
– Ренальдо шантажировал вас? За что?
Аллан замер, потом просто закатился в
истерическом хохоте:
– Так вы ничего не знаете? Совсем ничего?
Бог мой, это меняет дело. Вот видите, если бы я знал раньше, что вы
подозреваете меня только в убийстве Жана, вы бы остались в живых. А сейчас мне,
к сожалению, уже некогда объяснять вам, что произошло на самом деле семь лет
тому назад. Вы так и умрете, не узнав правды.
– Интересно, как вы собираетесь убить
меня?
– Дорогая, в наше время интеллигентный
человек сам этим не занимается. Он нанимает исполнителя. Ну ладно, так и быть,
поболтаем еще пять минут. А потом мне надо будет выйти на дорогу и встретить
одного молодого мужчину. К сожалению, он не разбирается в проселках. Но я
быстро вернусь. Доеду до указателя, спрячу в кустах свою машину, пересяду в
его, и мы снова сюда. Потом он сделает вам укол – о, простой наркотик, – и
вы заснете. Мы уложим вас на заднее сиденье и заботливо накроем пледом. А
дальше вперед к швейцарской границе, где ваш водитель предъявит два испанских
паспорта и сообщит, что его жена слегка перебрала и спит. Испанки, знаете,
любят поддать! Таможенник сравнит ваше лицо с фотографией, и вы окажетесь в
Швейцарии. А дальше – не мое дело. Я буду давным-давно в Париже. Я вообще не
выезжал из него, и дома этого никогда не покупал, и день рождения у меня в
декабре! Ну, как вам мой план?
Я промолчала.
– Значит, одобряете. А теперь, моя
радость, откройте рот. Вернем кляп на место.
Я посильнее стиснула зубы.
– Ну, да черт с вами, можете кричать, все
равно никто не услышит.
Он ушел, аккуратно притворив дверь.
Холодея от ужаса, я попробовала подергать
руками и ногами. Тщетно. Узлы не поддавались, только стул чуть-чуть сдвинулся
вперед. Я стала подпрыгивать, пытаясь подвинуть стул к двери. Только бы она
была не заперта! Дверь оказалась не заперта и открывалась наружу. С третьей
попытки мне удалось вместе со стулом выехать за порог и… о ужас! Я стояла на
небольшой площадке второго этажа, прямо у ног простиралась крутая лестница.
Нечего было и думать, чтобы спуститься, прыгая на стуле.
Внезапно воспоминание о Патрике всколыхнуло
мою решимость. Что было в том билетике? «Если встретите лестницу, прыгайте
смело, вас ждет удача и награда». Если разобьюсь или сломаю себе руки, ноги, то
хотя бы осложню прекрасно разработанный план Аллана. С этими мстительными мыслями
я подобралась к началу лестницы и зажмурилась. Раз, два, три – ступеньки
ринулись мне навстречу. Все произошло за секунду. Хлоп – и я лежу у подножия
лестницы.
Стул не подвел – спинка отскочила сразу, и
свободными, дрожащими руками я развязала ноги, но встать сразу не смогла.
Тысячи иголок вонзались мне под колени. Казалось, что в сосудах не кровь, а
минеральная вода – пузырьки весело бегали туда-сюда… Ну уж и глупость –
свалиться с лестницы и не встать, потому что затекли ноги. Не можешь идти –
ползи, дура, приказала я себе и встала. За спиной выросли крылья, и я вылетела
на улицу.
На дворе было совсем темно, даже луна не
светила. Через секунду я поняла, почему она не светила – шел дождь, лил, как из
ведра. Я замерла в нерешительности – холод, дождь, а на мне розовый костюм.
Как-то не по погоде! В темноте блеснул свет – фары машины. Мгновенным прыжком я
улетела в кусты и понеслась, не разбирая дороги. Мокрые ветки хлестали меня по
лицу, колючки раздирали то, что осталось от колготок, туфли потерялись еще во
время падения с лестницы.
Я бежала как больная кенгуру – неровными
прыжками, и в конце концов выскочила на какое-то поле. Посреди поля… – о, нет,
это возможно только во Франции! Посреди поля стояла новенькая телефонная будка.
Я тихонько подкралась к ней: наверное, мираж! Открыла дверь – чудеса, да и
только: трубка не срезана, но, наверное, телефон все-таки не работает. Нет,
телефон работал, и негнущимися пальцами я набрала номер.
– Это полиция? Примите сообщение для
комиссара Жоржа Перье. Срочно. Речь идет об убийстве. Передайте ему: мадам
Даша, русская, ждет его в лесу, возле телефонной будки, адреса не знаю, за мной
гонятся, я спрячусь, а он, когда подъедет, пусть запоет «Марсельезу», тогда я
выйду. Если меня не найдут, надо арестовать Аллана Гранжа, он убил Жана
Макмайера, он мне об этом сам сказал, но доказательств нет.
Я остановилась и перевела дух. Ну, дежурный
явно решил, что звонит сумасшедшая. Русская посередине французского леса, при
встрече с которой нужно петь «Марсельезу»… Надо попытаться объяснить более
понятно.
– Алло, месье…
– Да, мадам, полиция на проводе. Я все
понял – передать комиссару Перье, что вы ждете его в лесу, вас зовут Даша, вы
русская. Чтобы вы вышли из укрытия, комиссару нужно пропеть «Марсельезу».
Пожалуйста, не вешайте трубку, чтобы мы могли засечь местонахождение телефона.
Оставьте ее просто висеть. Я отключаюсь.
Я бросила трубку, и в тот же момент будку
осветили фары. От ужаса я присела на пол – авось не заметят. Но не тут-то было.
Автомобиль остановился, свет продолжал бить в будку. Я чувствовала себя рыбой в
аквариуме. Сейчас меня выловят, а потом зажарят. В тишине распахнулась дверь, и
знакомый женский голос произнес:
– Могу подвезти.
Я понеслась к машине. За рулем сидела пожилая
седовласая дама, очень на кого-то похожая.
– Садись. Бог мой, да ты похожа на
пугало!
Я оглядела себя – да, видок еще тот. Розовый
костюм стал серо-буро-коричневым, юбка изодрана в клочья, колготки свисают
лохмотьями, ноги в синяках и ссадинах…
– По-моему, тебе следует отправиться
прямо в больницу, – продолжала дама.
– Нет, нет, сейчас сюда приедет полиция!
– Полиция! Этого нам не надо.
С этими словами мадам завела мотор, и мы
понеслись вперед. И как только она разбирала дорогу?
– Не узнаешь меня? – спросила
женщина.
– Кажется, мы где-то встречались.
И в этот момент я сообразила, что все это
время мы говорили по-русски.
