– Он съел целую коробку конфет,
присланную мне в подарок. К сожалению, шоколад был нашпигован барбитуратами.
– Вы, конечно, понятия не имеете, кто
сделал этот презент?
Я отрицательно покачала головой:
– В коробке лежала вот эта карточка: «Сюрприз
для Даша«. Кто бы ни был этот негодяй, с чувством юмора у него полный порядок.
– Послушайте, мадам, может, вы все-таки
подумаете, кому вы так мешаете?
Я пожала плечами:
– Убивать меня абсолютно бессмысленно.
Деньги принадлежат детям, я только Машин опекун. Все мои бывшие мужья и их жены
в Москве, в Париже я знакома с узким кругом людей, никого не шантажировала,
ничьих секретов не знаю… Может, это дело рук маньяка?
Комиссар покачал головой:
– Вы мне что-то недоговариваете, а зря.
Человек, который решил вас убить, не остановится на этом. Думаю, он будет
предпринимать все новые и новые попытки, и когда-нибудь вам может не повезти.
Послушайте, а может, слетаете в Москву? Проведаете там, так сказать, своих
подружек, отвезете им подарки?
– Нет, нет, мне совершенно нечего делать
в Москве.
Комиссар тяжело вздохнул:
– Вы безрассудны. Если что-то случится,
мне будет очень жаль. Вам никогда не говорили, что вы настоящая красавица? Не
хотите как-нибудь пообедать со мной где-нибудь в городе? Я холостяк, детей у
меня нет. А ваша дочь просто очаровательна!
От неожиданности я закашлялась. Чего-чего, а
ухаживаний комиссара я совершенно не ожидала. Впрочем, почему бы и нет? Может,
он разговорится, и я узнаю что-нибудь об Андре.
– С удовольствием, комиссар, можно прямо
завтра.
– Прекрасно, – расцвел в улыбке
полицейский. – Я поведу вас в чудесный греческий ресторанчик. Его хозяин
многим мне обязан и потому угощает первосортно. Надеюсь, вы не вегетарианка?
Заверив комиссара в своей искренней любви к
мясу, я проводила его до ворот.
На противоположной стороне улицы возле
кондитерской стояла темно-серая машина с затемненными стеклами.
«До чего же парижане любят «Пежо» такого
цвета, – подумала я. – То и дело их встречаю».
Мне припомнилось, что подобный автомобиль
парковался у дома Анриетты, потом я видела похожий, когда ехала к Жаклин, и в
день помолвки Аллана и Тины… Ну и что? Машина как машина, стоит себе и никому
не мешает.
Я двинулась домой. В холле меня поджидала
Софи.
– Вам накрыть в столовой или в кабинете?
– Лучше в кабинете, минут через пять.
Я пошла в ванную. Нет, определенно Андре было
очень трудно отвернуть гайки. Я долго терла руки щеткой, въедливая грязь не
собиралась вылезать из-под ногтей. Внезапно меня озарило: кто и где рассказывал
про грязные ногти? Про чьи ногти?
Глава 16
На следующий день утром позвонил Аллан:
– Как дела, моя дорогая?
– Ужасно, – ответила я ему, нарушая
все правила приличия.
– Что случилось?
Я рассказала ему про Банди. Аллан пришел в
негодование:
– Что за мерзавец это придумал?
Представляете, что было бы, если бы эти конфеты съела Маша. Собаку, конечно,
тоже жаль.
Он еще довольно долго возмущался, а потом
неожиданно спросил:
– Даша, а вы знаете, что у меня на днях
день рождения?
– Нет, конечно, откуда же мне знать?
Хотите пригласить меня на пир?
Аллан рассмеялся:
– И всех ваших домашних, кроме животных,
конечно. Но я собирался попросить вас еще об одном одолжении. Видите ли, хочу
устроить необычный праздник, и мне нужна ваша помощь. Не хочется обсуждать
подробности по телефону. Могли бы мы где-нибудь встретиться?
Я прикинула: где-то в час у меня встреча с
комиссаром, потом мы идем в ресторан…
– Наверное, можно бы часа в три,
где-нибудь в центре. Давайте на станции метро «Северный вокзал» у выхода на
улицу.
Аллан расхохотался:
– Дорогая, это так романтично – свидание
на вокзале, прямо как в песнях Азнавура. И знаете, давайте соблюдем правила
романтики до конца: не говорите никому о нашей встрече!
Ровно в час комиссар погудел у ворот. Ради
похода в ресторан на мне был розовый костюм, светло-бежевая шляпка, того же
цвета сумка и туфли. Я вышла к машине. Увидев меня, комиссар расцвел в улыбке:
– О, Даша, вы очаровательны. Ваш костюм,
шляпа… и все это ради меня? Как мило.
Я уселась в полицейскую машину.
– Мы поедем в этом автомобиле?
– Это называется – использование
служебного транспорта в личных целях. Своих подчиненных я за это немилосердно
ругаю. Что позволено Юпитеру, то не позволено быку.
Машина быстро катила по улицам Парижа и скоро
оказалась возле небольшого ресторанчика, в витрине которого дразнили аппетит
куски мяса, украшенные зеленью. В маленьком зале стояло всего шесть накрытых
красными скатертями столиков. Худощавый черноволосый грек кинулся нам
навстречу:
– О, какая радость, какая честь для меня!
Господин комиссар с дамой! Димитрос, быстро смени скатерть! Нет, нет, не надо
меню! Я сделаю для вас особое блюдо, его нет в карте. Такая радость для меня,
что вы пришли. Димитрос, я сказал: смени скатерть! Нельзя же сажать господина
комиссара с такой красавицей за маленький стол! Димитрос, ну и идиот же этот
мальчишка.
Продолжая причитать и суетиться, грек усадил
меня на стул, предварительно обмахнув сиденье салфеткой, затем стал лихорадочно
протирать приборы. Раздвинув занавеску из бус, выплыла полная женщина, неся
вазу с цветами. В центре стола появилась икебана размером с таз.
Комиссар крякнул:
– Вот что, Илия, сегодня особенный день.
Я хочу, чтобы мадам запомнила этот обед. Она иностранка, из России, поэтому
будь добр, знаю, что твой ресторан специализируется на другом, но начни с
номера четыре, а потом все по твоему вкусу.
Грек завертелся, как ветряная мельница.
Женщина с улыбкой смотрела на нас. Илия начал подталкивать ее на кухню.
Внезапно та раскрыла рот и разразилась длинной тирадой. Илия побагровел.
– Это моя жена Мария, – объяснил он
мне. – Она не говорит по-французски, но понимает все.
– А что она сказала?
– Мария в восторге от вашей красоты. Она
утверждает, что вы самая роскошная женщина из всех, что ей довелось видеть за
последнее время.
