– Расскажи ей про того мужика, –
подсказала Франсуаза.
Анриетта покрылась багровым румянцем.
– Какое это имеет отношение к девочке?
– А что за мужчина?
– Да был у нас тут случай, – стала
рассказывать Анриетта. – Прихожу домой, а Ренальдо по телефону говорит.
Услышал, что я вхожу, и бац трубку. Я его спрашиваю, кто звонил, а он мне:
«Никто». Ладно, думаю. Потом часа через два звонок. Я: «Алло, алло!» – а на том
конце молчат, слышно, главное, как дышат, и молчат. Очень мне это не
понравилось. Через некоторое время опять звонок. Ренальдо сам трубку взял и
коротко так говорит: «Хорошо, через час, там, где всегда!» – и стал собираться.
Бреется, насвистывает… Ну, думаю, выведу тебя, дружок, на чистую воду.
Приревновала я его. И только муженек за дверь – я за ним. Как он только меня не
заметил, не знаю. Вошел в метро и поехал в самый центр, на Елисейские Поля. Там
такое бистро есть – «Ромэн». Сел, вина заказал и ждет. А я караулю, когда баба
появится, чтобы ей сразу глаза повыцарапать… Вдруг, гляжу, мужик к нему подсел,
приятный такой, и начали они что-то обсуждать. Я, не будь дура, поближе села,
но все равно весь их разговор не слышу. Слышу только, мужик этот, Ренальдо его
Яцеком называл, жаловался, что у него сейчас с деньгами негусто.
«Подожди, – говорит, – пока Лиза деньги получит, тогда и тебе отдам
все». А Ренальдо настаивает: «Мне деньги сейчас нужны, а то в полицию пойду,
вот пусть тогда она и разбирается, зачем твоя дочь прячется под чужим именем».
Поспорили они, поспорили, потом Яцек этот как швырнет на стол конверт.
«На, – говорит, – подавись, только это в последний раз. Больше ни
копейки не дам. Хочешь – иди в полицию, но тебе там самому худо придется». Стул
отшвырнул и ушел, и Ренальдо ушел. А я мороженое съела и тоже пошла.
– Яцек… – сказала я в
задумчивости, – Яцек!
– Да, – подтвердила Анриетта, –
так его Ренальдо звал. А что?
– Да знаю я одного Яцека, – медленно
проговорила я. – Знаю.
Глава 12
Несмотря на мои протесты, Анриетта решила
отвезти меня домой.
– Не спорь с ней, – усмехнулась
Франсуаза. – Она только что права получила, вот ей и хочется все время
ездить!
Я стала собираться. Женщины с неодобрением смотрели
на меня.
– И кто это тебя так стриг? –
возмутилась Анриетта. – Все волосы в разные стороны, завивка какая-то
дурацкая… Ну-ка, пойдем на кухню.
Она посадила меня на табурет и принялась за
работу.
– Ну смотри! – сказала Анриетта
через некоторое время.
Я глянула в зеркало и увидела хорошенькую
девочку почти с мальчишеской стрижкой.
– Ой! – вырвалось у меня.
– Вот и ой, – рассмеялась
Франсуаза. – А если ты еще подкрасишь глаза…
– Мне бы твою фигуру, – завистливо
вздохнула Анриетта. – Ладно, поехали.
Мы втиснулись в старенький дребезжащий «Рено»
и порулили. Уже смеркалось, и я впервые подумала о своих домашних. Что-то они
поделывают?
Когда одышливый «Рено» остановился у дверей,
Маня бросила на него удивленный взгляд и потом заорала не своим голосом:
– Мамочка!
Я не успела захлопнуть дверцу машины, как меня
начали целовать, а в колени тыкались собаки, кошки…
Выскочила Софи:
– Мадам, как вы напугали нас! Когда вы
исчезли из больницы, комиссар поставил на ноги всю полицию Франции.
– По-моему, полицию всех стран ЕС, –
усмехнулась Маня. – Он решил, что тебя похитили, и хотел перекрыть порты,
почту, телеграф, телефон…
– Почта, телеграф и телефон – это не из
этой оперы, – сказала я.
– Сейчас велю сварить бульон, –
прощебетала Софи.
Я почувствовала, что меня опять тошнит.
– Нет, только не бульон, ненавижу воду с
жиром.
– Ну ладно. Мы попросим Луи сделать
геркулесовую кашу.
Они увели меня в дом и после короткого
сопротивления запихнули в кровать. Только тогда я вспомнила про Анриетту.
– Пригласите человека в дом.
– А она сразу уехала, – сказала
Маша. – Откуда ты ее знаешь?
– Это долгая история. Если придет
комиссар Перье, отдайте ему папку, которая лежит у меня в сумке.
Утром голова у меня уже не болела. Поэтому,
когда в десять утра явился комиссар Перье, я была в полной боевой готовности.
– О мадам, – начал он с
порога, – ну как вы могли, как вы могли!..
– Простите, господин комиссар, это вышло
совершенно случайно. Посмотрела на себя в зеркало и пошла в парикмахерскую!
– Где почти полдня просидели в
очереди, – подхватил комиссар. – Вот что, Даша, – если
позволите, я буду вас так называть, – вот что: или вы перестанете
изображать из себя мисс Марпл, или я арестую вас за то, что вы препятствуете
следствию.
Я возмутилась до глубины души:
– Мисс Марпл была пожилой дамой!
Комиссар хмыкнул:
– Вы неисправимы. Ну так вот, я сажаю вас
под домашний арест. Вы должны лежать в кровати, читать дамские романы, смотреть
сериалы…
– Вообще-то я хотела съездить к господам
Ярузельским…
Комиссар подозрительно взглянул на меня:
– Ярузельские? Ладно, но только как
приедете – сразу в постель и никаких прогулок. Пожалуйста, Даша, не считайте
себя умнее французской полиции. И потом, в этой истории уже есть два трупа. Вам
что, хочется стать третьим?
Нет, мне не хотелось становиться трупом, тем
более третьим, и я пообещала вести себя благоразумно.
Удовлетворенный, комиссар Перье уехал на
работу, а я порылась в необъятном шкафу и надела белые брюки, оранжевую кофту и
белый с мандариновыми обшлагами пиджак. Потом причесалась и, вспомнив
Франсуазу, покрасила глаза.
Когда я спустилась в столовую, эффект
превзошел все ожидания. Маня чуть не подавилась йогуртом, а тактичная Софи
осведомилась:
– Вы хорошо себя чувствуете, мадам?
– Превосходно, – бодро ответила
я. – Что вы примолкли? Или я так хороша, что у вас пропал дар речи?
– Если мадам позволит, – завела
Софи, – я бы посоветовала накинуть в дорогу косынку – можно простудить
голову, которую вам зачем-то всю побрили…
