– Мне трудно подобрать приличествующие
случаю слова, мадам: за такой короткий срок вы потеряли зятя и сестру. Какой
рок преследует вас!
Я кивнула, хотя никогда не верила в судьбу и
роковые совпадения.
Распоряжения Наташки были короткими: кое-что
на память друзьям, а основной капитал делился между Аркадием и Машей. Я
назначалась опекуном с обязательным годовым отчетом о тратах. Чтобы владеть
деньгами, мои дети должны были выполнить ряд условий. Во-первых, получить
образование, во-вторых, обеспечить жизнь своей матери, то есть мне. Были и
совсем странные условия: Аркадий должен был дать клятву, что никогда не будет
ездить на автомашине со скоростью, превышающей восемьдесят километров в час.
Маше же запрещалось выходить замуж раньше двадцати пяти лет. Особо
оговаривалась пожизненная служба в доме Софи и Луи. Сам дом и коллекцию картин
мы не могли продавать в течение десяти лет и обязаны были жить именно здесь и
нигде в другом месте. Тело Наташки должно было быть кремировано.
После официальной части Софи подала кофе.
Наливая себе сливки, Аллан тихо сказал мне:
– Вот ваша жизнь и изменилась, не правда
ли?
Я ничего не ответила. Честно говоря, меня
удивляло спокойствие французской полиции. Сначала в результате катастрофы
погибает Жан, потом Наташа… Кто же будет следующим? А может, это и правда цепь
случайностей?
Проводив гостей, я вышла в сад побродить.
Рядом со мной тихо рысили Банди и Снапи. Собаки затеяли веселую возню, а я
подняла голову вверх. Занавешенное шторами окно второго этажа – моя комната.
Дальше влево слабо светятся два окна, за которыми горит ночник. Это Машка,
несмотря на строгий запрет, читает в кровати. Окна третьего этажа были темны.
Вот через три проема окно, из которого упала Наташка. Где-то здесь должен быть
люк, о который она ударилась головой с такой силой, что ее лицо в гробу было
прикрыто маской. Даже руки опытных гримеров не сумели ничего с ним сделать.
Около меня тихо заскулил Банди.
– Что ты, мальчик? – ласково
спросила я его. – Я теперь твоя мама, не бойся, дружок.
Питбуль прижался ко мне лоснящимся боком, и я
увидела – он держал что-то в пасти.
– Банди, фу, – сказала я.
Воспитанный пес моментально выплюнул добычу.
На земле лежали часы. Маленькие, без браслета. Я взяла их в руки. Интересно,
кто бы мог их здесь потерять? У Наташки были «Картье», подаренные Жаном на
свадьбу. Навряд ли кто-нибудь из гостей носил на руке эту дешевую электронную
игрушку. Скорее всего, кто-нибудь из слуг или молочник, а может быть,
почтальон.
На следующий день я показала часы всем, но
никто не признал их своими. Самая лучшая версия принадлежала Маше:
– Мамочка, в саду было полно полицейских
и врачей. Может, потерял кто-нибудь из них?
И я сочла своим долгом передать часы комиссару
Перье.
Полицейский внимательно осмотрел циферблат, а
потом рассыпался в благодарностях.
– Очевидно, мои сотрудники были
недостаточно внимательны, – сказал он. – Могу я вам чем-нибудь
помочь, мадам?
– Я хотела бы прочитать акт осмотра тела
моей сестры.
Комиссар замялся:
– Видите ли, мадам, это не очень приятное
чтение. Навряд ли оно доставит вам удовольствие, но если вы настаиваете…
Он достал из ящика стола тоненькую папку.
Итак, число, день, год, в присутствии… врач… перелом шейных позвонков, открытая
черепно-мозговая травма, сломанные ребра, правая нога, разрыв печени – травмы,
не совместимые с жизнью. Из-за изуродованного лица тело не подлежит
идентификации… Требуется консультация стоматолога. Я перевернула несколько
страниц. Акт опознания тела. Тело идентифицировали после осмотра его… Марией,
двенадцатилетней племянницей покойной.
– Бог мой, вы показали труп ребенку!
Комиссар совсем смутился:
– Мадам, вы должны постараться нас
понять. Лицо баронессы было очень сильно изуродовано. Нам пришлось искать
кого-то, кто знал ее, так сказать, обнаженной. Господин барон мертв, вы были в
Москве, ваш сын и невестка не могли нам помочь… Но вот ваша дочь – удивительный
ребенок, мадам. Она заявила, что часто мылась в ванной вместе со своей тетей и
хорошо знает ее тело. Она же безошибочно описала шрам, который остался у вашей
сестры после операции щитовидной железы. Мы со своей стороны предприняли все
необходимое, чтобы не травмировать девочку. Голова баронессы была закрыта.
Я пролистала папку…
– А где выписка из карты стоматолога?
– К сожалению, ее нет. Баронесса Макмайер
посещала клинику господина Нуаре. Она была там буквально за день до смерти, для
профилактического осмотра. Но, когда мы обратились в регистратуру, карточки не
оказалось. Куда она исчезла, не знает никто. Господин Нуаре точно помнит, что в
день осмотра карточка была на месте, а сейчас ее нет. Более того, в компьютере
клиники уничтожен файл, который содержал сведения о пациентах, чья фамилия
начинается с буквы М. Теперь вы понимаете, как важно было свидетельство вашей
дочери.
Простившись с комиссаром, я пошла по
набережной. Итак, следовало отделить котлеты от мух. Травмы, не совместимые с
жизнью… Интересно, как это можно было так изуродоваться, упав всего лишь с
третьего этажа? Прочитав полицейский акт, подумаешь, что несчастная Наташка летела
с высоты пятнадцатиэтажного дома. Исчезнувшие карточка и файл у стоматолога…
Ну, предположим, что файл случайно стер кто-то из сестер, а теперь боится
признаться. А куда же пропала карточка? Таинственное совпадение, не вызвавшее,
кажется, у комиссара никаких подозрений. Тупой он, что ли, совсем? Чем больше я
думала об этом деле, тем более подозрительным оно мне казалось. Что ж, если
французская полиция не проявляет никакого интереса, придется мне искать убийцу
самостоятельно.
Глава 7
Сначала я учинила допрос Маше. Но ничего
нового она мне не сообщила. У Наташки заболела голова, и больше ее не видели.
Шрам на шее она заметила в первый день пребывания во Франции. Зашла к Наташке в
комнату и увидела, как та надевает бусы. Тогда же Наташка рассказала ей об операции
и пошутила, что, когда Машка будет ее хоронить, пусть проследит, чтобы шрам был
прикрыт бусами из агата. Вот Машка и проследила. Еще у Наташи на спине была
большая родинка – ее Машка углядела еще в Москве, когда Наташка позвала ее
потереть спину. Да, опознавать тело ей было очень страшно, но должен же был
кто-то это сделать! И вообще с моей стороны жестоко так с ней обращаться. При
этих словах Машка громко зарыдала. И тут появилась Софи:
– К вам пришли, мадам!
– Кто?
– Господин и госпожа Ярузельские.
