– Я думаю, что это все, – подытожил
незнакомый мне мужчина, не упоминавшийся в завещании. – Мне он не оставил
ничего, даже на память. Редкая забывчивость. Мадам, – обратился он к
Наташке, – что же вы не представите меня вашей семье? Я ведь вам не
посторонний человек. Как-никак я столько лет прожил с Жаном душа в душу, пока
вы не разрушили наш, так сказать, брак!
– Вы пьяны, Пьер, – с отвращением
проговорила Наташка. – Вам бы следовало лечь и выспаться. Если хотите, я
могу устроить вас в комнате для гостей.
– Ах, какие мы ласковые, ах, какие
заботливые, так трогательно, я сейчас зарыдаю! Нет уж. Меня позвали, и я буду
сидеть здесь до конца.
– Кто позвал Пьера? – спросила
Наташка.
Нотариус закашлялся:
– Видите ли, мадам, завещание должно быть
прочитано в присутствии всех заинтересованных лиц. Для господина Фалю есть
конверт, который необходимо передать ему лично.
– Давай сюда, судейская крыса. –
Пьер выхватил конверт из рук нотариуса и вскрыл его.
На пол посыпались фотографии. Пьер захохотал:
– Как мило, глядите все! – И он
начал совать фотографии нам в руки. – Глядите, наслаждайтесь. Вот все, что
я получил!
Я взглянула на снимки. Глаз выхватил
изображение Жана и Пьера в весьма откровенных позах. Женщины семейства Прудон
тихо попытались покинуть место побоища.
– Ну уж нет, – разъярился еще больше
Пьер, – я еще не закончил. Вы куда, корабельные крысы?
– По-моему, этого зоолога пора
остановить, – шепнул мне Аллан и взял Пьера за плечо. – Успокойся, ты
пьян, тебе надо лечь и проспаться.
Пьер дернулся.
– И ты здесь? Думаешь, я не знаю, чего ты
ждал? Только и мечтал, когда приберешь к рукам его денежки, ты…
Коротким и точным ударом Аллан отправил Пьера
на пол. Из носа Пьера потекла кровь.
– Не бейте его! – закричала
Андре. – Разве вы не видите? Он болен и не отвечает за свои слова.
– Успокойся, детка, – проговорил
Аллан, – небольшая зуботычина прочистит ему мозги.
– Он без сознания, – сообщила
склонившаяся над Пьером Оля. – Надо позвать врача.
– Он просто пьян, душа моя, –
констатировал Аллан. – Хорошо бы унести его в спальню. Яцек, давай, ты за
ноги, я за руки, оттащим этого скандалиста наверх, – распорядился он.
– Я помогу, – вызвался Аркадий.
Мужчины втроем потащили Пьера на второй этаж.
Оставшиеся женщины и господин Прудон молчали. Когда молчание стало гнетущим,
Оля робко спросила:
– Может, выпьем кофе? У меня во рту
пересохло.
– Сейчас распоряжусь, – благодарно
посмотрела на нее Наташка и вышла из комнаты.
Я стала подбирать фотографии. Семья Прудон
тихо ушла.
– Что ж, теперь, когда остались все свои,
можно и отдохнуть, – засмеялась Жаклин и взяла одну из фотографий. –
Ну и вид у этих мужиков! Вы знали, что Жан – педик? – обратилась она к
Андре.
– По-моему, нам не следует рассматривать
эти фото, – отозвалась та. – Сексуальная жизнь Жана нас нисколько не
касается.
– Кофе подан, – объявила Софи, и мы
перешли в столовую.
Наташка, очень бледная, сидела на диване.
– Прошу простить за то, что вам пришлось
вытерпеть эту ужасную сцену. Впрочем, я даже рада, что она произошла.
Наконец-то можно объясниться. Я, конечно, знала, что Жан гомосексуалист. Именно
по этой причине распался его брак с Катрин. Когда мы встретились, Жан очень
хотел, как он говорил, «измениться», но женщины не привлекали его. Его
неудержимо влекло к мужчинам, но, с другой стороны, он мечтал о ребенке,
наследнике состояния. Когда стало ясно, что детей у нас не будет, я предложила
Жану вызвать мою сестру из Москвы.
Наташка повернулась ко мне:
– Я сказала, что у моей сестры двое
детей, моих племянников, и что он может сделать наследниками их. Состояние
все-таки не уйдет государству. Как вы знаете, я намного старше Жана, и никто не
предполагал, что он умрет раньше меня. Жан согласился познакомиться с детьми, и
его совершенно очаровала Маша. Накануне смерти он говорил мне, что с радостью
займется ее образованием, а потом выдаст замуж, и, может быть, она родит
мальчика… Часть денег он хотел доверить Аркадию с условием, что тот получит во
Франции юридическое образование. А чтобы имя барона Макмайера не исчезло, я
должна была усыновить Аркадия. Это возможно, если ты, – Наташка
повернулась ко мне, – откажешься от него. Эта процедура называется не
усыновлением, а как-то по-другому… Ну, да это теперь не важно.
Я посмотрела на Аркадия. У него буквально
отвисла челюсть. Конечно, так сразу из бедного московского служащего
превратиться в барона Макмайера… Теперь понятно, почему всем присутствующим
говорилось, что я ее сестра. Ай да Наташка! Вот это план. А мне побоялась сразу
сказать, ожидая, что я вспылю и крикну что-нибудь типа: «Детьми не торгую».
Может, и крикнула бы этакое лет двадцать тому назад. Но годы дикого российского
капитализма сделали свое дело. Если Машка с Аркадием получат состояние, так
пусть их хоть питбультерьер Банди детьми называет. Мне все равно.
– Позволь выразить мне свое восхищение
твоим умом, дорогая Натали, – проговорила Жаклин. – План великолепен.
Не знаю, как с титулом – думаю, сделать из этого милого молодого человека
барона Макмайера будет трудно, – но состояние эти дети точно получат. Ведь
деньги теперь твои, и ты можешь их завещать кому угодно.
– Я бы хотел… – начал Аркадий.
– Молчите, мой друг, – прервал его
вернувшийся Яцек. – Мы все здесь, кроме покойного Жана и Жаклин, были
когда-то очень бедны и знаем, что богатство лучше, чем нищета.
– А что, если у Жана есть родственники? –
спросила Андре. – Что тогда?
– У Жана никого не осталось, –
вмешался Аллан. – Его родители и сестра погибли, а других родственников у
него не было. Впрочем, даже если и объявится какой-нибудь троюродный племянник,
ему все равно ничего не оставлено. Все переходит к Натали.
– У отца Жана был младший брат, –
проговорила Наташка. – Он погиб во время войны. Кажется, у него остались
жена и дочь. Но они никогда не поддерживали никаких отношений с Жаном. Я даже
не знаю их имен.
Яцек вздохнул:
– Ну, хватит обо всем этом. Мне бы
хотелось выбрать себе картину на память. Натали, если ты разрешишь, я бы взял
Утрилло. Люблю его серые краски, а ты, Жаклин?
