Пройдя через холл, мы оказались в гостиной,
очевидно предназначенной для деловых приемов. Слегка облупившиеся стены и
потолок, а также выцветший ковер никак не вязались со стоявшей посреди комнаты
роскошной белой кожаной мебелью… Дочь Роуэна, извинившись, вышла. Я осталась
одна. Осквернить эти чудесные диван и кресла своим задом? Нет, просто
невозможно!
Я подошла к окну. Вид огурцов по обе стороны
дорожки был так нелеп, что я не сдержала смешок.
– Папа был чудаком, – раздался чей-то
голос.
Я повернулась. В кресле сидела неизвестно
откуда взявшаяся молодая женщина. Такая же маленькая, как Луиза, но плюньте в
того, кто назвал бы ее тщедушной. Роскошные черные волосы ниспадали почти до
талии, большие голубые глаза, красиво очерченный рот, миниатюрное личико,
изящные руки, мини-юбка открывала взору точеные ножки. Девушка выглядела настоящей
красавицей.
– Вас удивил огород за окном? – спросила
она.
– Да, немного странно видеть огурцы там,
где традиционно растут цветы.
– Огурцы – это только начало. Возле
черного хода посажены кабачки, тыквы, морковь. Пока растения не поднялись,
молочник страшно пугался. Грядки напоминали ему могилы, и он все время
интересовался, кто похоронен у нас возле гаража.
– Ваш отец, очевидно, страстный
огородник?
– Ничуть не бывало, просто феерический
скупец.
– Глядя на мебелъ, в это трудно поверить.
Девушка заулыбалась:
– Белых чудовищ велел поставить в
гостиной Пьер, муж Луизы.
– Муж Луизы?
Удивление, которое я испытала при мысли о том,
что эта бледная девица замужем, очевидно, отразилось на моем лице.
– А почему моей сестре не быть замужем,
разве это противозаконно?
Не успела я ничего сказать, как в комнату
ворвалась толпа людей. Все они одновременно стали задавать вопросы: "Кто
я?", "Где посылка? Откуда знаю Роуэна?", "Кто дал их
адрес?".
Через секунду я разобралась, что вошедших
всего четверо, просто голоса у них резкие, крикливые, как у пингвинов. Луиза,
молодой мужчина, очевидно, ее муж, какой-то коротконогий тип и дама на вид лет
сорока. Последняя, как подкошенная, рухнула в кресло. Шум утих. Коротконогий
гневно посмотрел в мою сторону:
– Если велено передать посылку мадам
Роуэн лично, то отдавайте ее и уходите!
Я села на диван и положила ногу на ногу.
Терпеть не могу, когда со мной так разговаривают. Сейчас объясню, где раки
зимуют. Протянув свою визитку, я открыла рот. К концу моей пространной речи их
лица разгладились. Муж Луизы взял портсигар:
– Простите, мадам. Смерть тестя наделала
много шума, нас без конца осаждали журналисты. Даже представить себе не можете,
что они придумывали, чтобы попасть в дом! Поэтому мы так накинулись на вас!
Через несколько минут молодая горничная
принесла бутылки с вином и блюдо с сырами.
Селина взяла портсигар:
– Вот уж не думала, что мама могла
подарить отцу такой портсигар. Он, наверное, потом месяц ругался.
Коротконогий укоризненно посмотрел на нее:
– Селина! Как тебе не стыдно!
– А чего я должна стыдиться, мне жаль,
что он не треснулся лбом о баобаб, или что там росло на пути, на двадцать лет
раньше!
Я с недоумением посмотрела на собравшихся.
Вдова томно вздохнула и пояснила:
– Милая, на нас последние месяцы сыплются
одни неприятности. Некоторое время тому назад муж попал в автокатастрофу,
врезался в дерево. После этого у него возникла амнезия. Правда, через несколько
дней память вернулась, но это был уже не мой Франциск!
– И слава богу, – фыркнула Селина. Пьер
подошел ко мне:
– Простите, мадам, совершенно ни к чему
слушать скандал. Разрешите, я отвезу вас домой.
Я сообщила, что у ворот стоит моя собственная
машина, и откланялась.
Глава 6
Первой, кого я увидела, придя домой, была
Селина.
– Ну вы и тащитесь на вашей тарахтелке, –
выпалила она.
– А на чем летаете вы? На метле?
– На мотоцикле, – серьезно ответила
красавица. – Мне очень надо с вами поговорить.
– О чем?
– Вы не слишком любезны!
– Ваша семья тоже не отличается
приветливостью. Я привезла вам дорогую вещь, память о покойном, а меня
просто-напросто выставили вон!
Селина схватила меня за руку:
– Ну, пожалуйста!
Мы прошли в кабинет, и девушка с завистью
посмотрела на картины:
– Если бы не папина скупость, мы могли бы
тоже так жить. Так нет же! Даже представить себе не можете, что он вытворял! А
ведь почти в каждом доме в ванной торчали его зубные пасты!
– Подождите, подождите, так этот Франциск
Роуэн, ваш отец, тот самый Роуэн, которому принадлежал концерн
"Дентимал"? Я сама пользуюсь его зубной пастой.
– А вы не знали?
Я покачала головой. Откуда мне было знать.
Мужчина в соломенной шляпе не ассоциировался с богачом, скорей походил на
мелкого клерка на отдыхе. Селина замахала руками:
– Вам трудно представить степень
отцовской жадности. А когда Луиза убежала, разразился целый скандал!
– Куда убежала? – не удержалась я от
вопроса.
– Погодите, об этом потом. В общем,
папина скаредность достигала удивительных размеров и принимала чудовищные
формы. Например, запрещалось покупать овощи. Все, что нужно для стола,
следовало выращивать вокруг дома, и даже в цветочных горшках посеяли петрушку и
шпинат, Причем, разведя огород, он не стал нанимать садовников, а заставил всю
семью работать на прополке. Маму страшно злило, когда отец заводил разговор об
овощах, выращенных собственными руками, об их неповторимом вкусе и аромате.
В детстве я донашивала вещи Луизы, а гостей у
нас не бывало даже на Пасху. Какие там подружки или поездки на море! Все
игрушки нам с сестрой покупал дедушка по материнской линии. Это страшно злило
отца, он кричал, что дед не умеет ценить деньги, но старика эти вопли мало
трогали. Потом дед скончался и завещал свой капитал мне и Луизе в равных долях.
И вот тут моя сестрица решила выйти замуж.
